Что в имени твоем, Байкал?
Та земля, где небо подпирают
Кряжисты о кедры-старики,
Где в долинах долго пе сгорают
Озорных саранок огоньки;
Та земля, где предков кровь густая
Пламенеет в ягоде лесной,
Где литою рожью прорастает
Пот, упавший на поле весной;
Та земля, где с детства даль за далью
Я прошел, проехал, проскакал,-
Та земля зовется Забайкальем -
Славным твоим именем, Байкал!
Дамба Жалсараев.
"Твоим именем, Байкал!"
ПРЕДИСЛОВИЕ
Многие народы жили в историческое время на берегах Байкала. Сохранились сведения далеко не о всех из них. Великие переселения народов, совершавшиеся на обширных пространствах восточно-европейских и азиатских степей, до неузнаваемости изменяли карту мира.
Возникали и распадались межплеменные союзы и государства. Все это отражалось и на географических названиях. До нас дошло всего пять названий Байкала - Ламу, Тенгис, Бэйхай, Далай и Байгал.
Название Ламу принадлежит одному из древних народов Сибири - эвенкам. В эвенкийском языке с глубокой древности существует слово ламу - море. Этим словом они называли и Байкал (1). Эвенки, первоначально ведшие образ жизни пеших охотников (оленеводство у них появилось позднее), из районов Прибайкалья, своей прародины, расселились на восток, до побережья Охотского моря, и на север, до Ледовитого океана. Они перенесли название Ламу и на эти природные объекты, несмотря на заметные различия в размерах между Байкалом, Охотским морем и Ледовитым океаном. Это вполне объяснимо, поскольку первоначально слово ламу было нарицательным и обозначало море вообще, и только позднее стало употребляться как имя собственное.
Тесное общение эвенков с якутами привело к тому, что эвенкийское ламу проникло в якутский язык. Охотское море якуты стали называть Ламу байагъала, присоединив к эвенкийскому названию свое слово, означающее море. Дорога, ведущая с Лены на побережье Охотского моря, стала именоваться Илин Лаамы суо-ла - Восточная Ламская дорога. Позднее возникший город Охотск получил название Ламы (2).
У древних тюрков Байкал назывался Тенгис (3), от тюркского слова тенгис - море, океан. В средние века монголоязычные народы перепяли это название, присоединив к нему свое слово далай - море, а затем заменили его словом Байгал. Так появилось название Байгал-далай или просто - Байгал или Далай. Древ-нетюркское Тенгис - явный предшественник Байгал, однако о том, как произошла смена названий, известно очень мало. Китайские хроники повествуют о после китайского богдыхана Су У, которого хунны обвинили в заговоре и сослали на Байкал. При изложении этой истории в китайских хрониках впервые упоминается Бэйхай (Северное море) (4). Название Бэйхай - сугубо китайское, оно употреблялось, по-видимому, только в придворных хрониках и не получило широкого распространения. Во всяком случае, в древних китайских географических трудах его нет (5).
Русские начали осваивать территории Зауралья и Сибири около четырехсот лет тому назад. Движение землепроходцев на восток придерживалось в основном таежной зоны мало известной страны Сибири. Степная полоса оставалась за аборигенами-кочевниками, которые оказывали временами отрядам русских успешное сопротивление. Генеральная линия движения землепроходцев может быть прослежена по городам, которые они создавали па своем пути,- Тобольск, Енисейск, Киренск, Якутск, Охотск.
Поскольку районы, прилежащие к Байкалу, оказались южнее генеральной линии движения русских землепроходцев, их освоение заметно отодвинулось во времени. Освоению препятствовали и высокие прибайкальские горы, протянувшиеся поясами на сотни километров. В 1639 году землепроходцы вышли на берега Тихого океана, и только в 1643 году русские появились па берегах Байкала.
Русские землепроходцы повстречались па Байкале сначала с эвенками и от них узнали, что озеро-море называется Ламу. Эвенки сообщили им о том, что берега озера-моря и земли за ним населяют "брацкие" люди (буряты) и что они называют озеро иначе - Байгал. В первых русских документах, перемежаясь, эти два названия и шли рядом, рука об руку. Эвенкийское Ламу на первых порах было даже более употребительным (6). Но ближе познакомившись с заозерной страной, русские увидели, что ее населяет многочисленный "брацкий" народ. Поэтому они сменили название озера-моря, переключившись на бурятское Байгал и вся заозерная страна получила название Забайкалье (6).
Когда впервые возникло и попало в письменные источники это название? Оно появилось не ранее XIV века. Его происхождение, его принадлежность какому-либо народу (языку) вызывает много споров, хотя, конечно, всем хочется, чтобы именно здесь была ясность.
За что ты назван так - Байкал? Кто имя дал тебе впервые? Чей первый голос воспевал Твои приволья буревые? (7)
Надо заметить, что точная периодизация географического названия, особенно принадлежащего к бесписьменным языкам,- дело чрезвычайно сложное. Современное написание слова Байкал возникло у русских под влиянии принятого ими бурят-монгольского названия озера - Байгал или Байгаал-далай. Поэтому поиски основного значения слова должны сводиться к выяснению значения и происхождения слова Байгал.
Известный советский востоковед В. В. Бартольд говорил о том, что поиски полного значения слова не должны основываться только на установлении сходства его с тем или иным словом какого-либо языка, их необходимо подкреплять историческими свидетельствами. Сейчас это положение является общепринятым. Однако многие трактовки происхождения слова Байгал совершенно не учитывали исторические документы и базировались лишь на аналогиях и соответствиях его тому или иному языку. Поэтому они не столько прояснили, сколько запутали вопрос. Существует несколь ко гипотез, какому же народу (языку) первоначально принадлежало это слово. Мы рассмотрим и сравним различные варианты - древнетюркский, бурятский, якутский, арабский, тибетский. Для сравнения необходимо было привлечь довольно разнообразный и различный по значимости материал - исторический, лингвистический, фольклорный, антропологический...
Нельзя не сказать о том, что рассмотрение смысловых значений слова Байкал только на основе языковых аналогий является недостаточным и приводит к необходимости освещения истории народов и племен, некогда населявших Прибайкалье. Это неизбежно, ибо истоки любого слова связаны с историческими судьбами народов и племен. За словом, его смысловым значением проступает "второй слой красок", более глубинный и еще более загадочный,-- этногенез народов и племен Сибири. Такой поворот темы, может быть, разочарует иного читателя, ожидающего полного и абсолютно достоверного объяснения значения и происхождения названия Байкал, но надеемся, что компенсацией ему будет знакомство с некоторыми историческими событиями и фактами, имеющими прямое отношение к тому вопросу, который составляет содержание книги.
В работе автор опирался на советы и пожелания ученых - Ц. Б. Цыдеидамбаева, П. П. Барашкова, И. Д. Бураева, С. Б. Будаева, Г. Э. Базаровой, Е. М. Залкиида, Л. И. Уланова, Л. Д. Шагдарова, В. И. Рассадина, Р. Е. Пубаева, Е. А. Хамзшюй, Л. Г. Ивашиной, П. Б. Коновалова, В. Э. Назарова-Рыгдылона, Ш. Б. Чимитдоржиева, Б.-Д. Б. Бадараева, М. И. Хо-монова, многие из них просмотрели рукопись и высказали замечания и советы. Всем им автор выражает искреннюю благодарность.
ДРЕВНЕТЮРКСКИИ ВАРИАНТ
Тюркские кочевые племена к началу VI века занимали районы Хангая, Саянов, Алтая, а также территории, примыкавшие к этим горным системам с севера. Создав государственные объединения - каганаты, во главе которых стояли каганы (вожди, предводители), тюрки сыграли заметную роль в истории пародов Центральной Азии в период с VI по VIII век нашей эры, V древних тюрок было два крупных племенных объединения - теле и тюкю, связанные по происхождению с древнейшими пародами региона - хуннами и динлинами.
Некоторые историки считают, что основное ядро древних тюрок обитало в центральных частях современной Монголии, в бассейне Орхона, откуда и название - орхонские тюрки. Здесь якобы была и столица государства, позднее унаследованная монголами - Каракорум.
Сохранились рунические письмена древних тюрок, из которых наибольшей известностью пользуются орхонские тексты, датируемые VIII веком. Эти тексты известны как "тюркское руническое" пли "сибирское" письмо. Первые сведения о надписях па камнях стали появляться в начале XVIII века. Камни с письменами находили в различных районах Сибири - на Оби, Енисее, много их найдено в Монголии, преимущественно на Орхоне. Прочесть "сибирское письмо" долгое время не удавалось. Пытались сопоставить его с индийским письмом, с южноаравийской письменностью и даже с германскими рунами. По только датский языковед В. Томсен в конце прошлого века провел удачную рас шифровку, предположив, что язык "сибирского" письма - тюркский. Используя расшифровку Томсена, полный перевод рунических текстов дал известный русский тюрколог В. В. Радлов.
Впервые название "Байкал" связал с миром древних тюрок академик В. В. Бартольд. Он высказал мнение о его связи с народностью байырку (байегу, байирку, баюрку), обитавшей, но сообщениям китайских летописцев, в Прибайкалье в VII веке, подчеркнув, что народность байырку упоминается в орхонских текстах (Бартольд В. В. Соч., т. 3. М.: Наука, 1968, с. 341).
Если обратиться к современным переводам орхонских текстов, то можно обнаружить, что в орхонских рунических письменах упоминается лишь страна Йир-Байырку, но отнюдь не народ. Приведем выдержки из этих текстов.
В Малой надписи в честь Кюль-тепгаа повествуется о военных походах тюрок:
Назад, через реку Пенчу переправясь,
До Железных ворот я прошел с войском.
Налево, до страны Йир-Байырку, я прошел с войском.
До стольких стран я водил войска!
В Большой надписи в честь Кюль-тегина рассказывается о битве с Улуг-иркнном, правителем из страны Йир-Бапырку:
После этого [страны] Йир-Байырку
Улуг-иркин стал [нам] врагом. Рассеяв его, мы разбили [его] при озере Тюрги-Яргун.
Улуг-иркин бежал только с немногими мужами (воинами).
Кроме того, в Большой надписи говорится о белом жеребце пз Байырку, на котором Кюль-тегин устремляется в битву с врагами:
Кюль-тегин, сев верхом
На белого жеребца из Байырку, бросился в атаку.
Одного мужа (воина) он поразил стрелой,
Двух мужей (воинов) одного за другим он заколол [копьем].
В этой атаке оп ударил Белого жеребца из Байырку, сломав ему бедро.
В надписях говорится, что страна Йир-Байырку, или просто Байырку, расположена "налево". Заметим, что в соответствии с представлениями древних тюрок географическое пространство измерялось по четырем направлениям: вперед (восток), направо (юг), назад (запад), налево (север). В орхонских надписях обширность государства древних тюрок отражается, например, следующим образом: "Вперед, вплоть до солнечного восхода, направо, вплоть до полудня, назад, к солнечному закату, налево, вплоть до полуночи,- там, внутри [этих пределов], находящиеся народы все мне подвластны!" Учитывая, что местом создания рунических надписей была река Орхон, можно определить, что страна Байырку располагалась в Восточном Саяне, Приангарье или Прибайкалье. Приблизительно с теми же районами китайские летописи связывают локализацию народности байырку.
Все это как будто свидетельствует о том, что от названия страны Байырку происходит название Байкал. Однако полной уверенности нет. Совпадают только первые слоги. Вторая же составная часть - ырку - имеет толкование, по смыслу совершенно не связанное со словом байгал. Слово бай на древнетюркском языке означало "богатый". А вот слово ырку принято относить к названиям родовых группировок. Так, у тувинцев и якутов существуют роды иргит, у бурят, населявших долины Иркута и Китоя, и у сойотов, кочевавших в Восточном Саяне,- роды иркит, у монголов, населявших Дархатскую котловину на севере МНР, хакасцев, алтайцев в телеутов - роды ыргыт. Что же касается этнической или языковой принадлежности народности байырку, то мнения ученых на этот счет расходятся.
Обычно считается, что байырку входили в тюрко-язычный этнолингвистический мир. Есть мнение о монголоязычности байырку, В состав монгольских племен байырку включает, например, Г. Н. Румянцев. Основанием этому служит тот факт, что предводитель байырку носил титул "иркин", являющийся, несомненно, производным от монгольского слова еркин - главный. По мнению Г. Н. Румянцева, байырку можно отождествить с баргутами - племенной группировкой, населявшей в последующем районы Прибайкалья и входившей в число древнемонгольских племен. Впрочем, такой подход - связь географического названия с этническими группировками - некоторыми исследователями оспаривается. Они полагают, что названия этнических группировок произошли от географических названий, а не наоборот. Если это правильно, то слово ырку следует связывать с названием Иркута, левого крупного притока Ангары.
Существует также мнение о принадлежности байырку самодийским племенам, некогда обитавшим в Приангарье н в Восточном Саяне, но оно не имеет достаточного обоснования.
БУРЯТСКИЙ ВАРИАНТ
Большая группа исследователей связывает название озера-моря с бурятским языком. Правомерность этого определяется тем, что исторически бурятский народ сложился на территориях вокруг Байкала.
Буряты принадлежат и монгольской языковой группе. Как и монголы, они ко времени прихода в этот край русских называли озеро либо Байгал-далай, либо Байгал-мурэн /Далай - море, мурэн - река (монг.)/, либо просто Далай. Первые два названия были наиболее употребительными.
Ранние этапы истории бурят во многом еще неясны. Бурятской народности как таковой, по мнению Г. Н. Румянцева, еще не было в XII-XIII веках. На территориях, где позднее стали жать буряты, в это время обитали племена хори-туматов, икересов, бархунов (баргутов), булагачинов, кэремучинов, ойратов. Эти племена временами образовывали непрочные межплеменные союзы. Как считает Г. Н. Румянцев, было три основных объединения - хори-туматы, баргуты и буряты. В состав последних входили, провидимому, була-гачины, кэремучины и икересы. Эти племена вели кочевой образ жизни и территориально тяготели к северо-восточным окраинам монгольского этнолингвистического мира. Ареалом их являлись районы, близкие к Байкалу.
Буряты как народность сложились под несомненным влиянием, по крайней мере, двух факторов. Во-первых, они не утратили связи со своей основной родоначальной группировкой - монголами. Во-вторых, этнически они испытали сильное влияние ассимиляционных процессов. Буряты в историческое время ассимилировали племена эвенков и особенно тюрок. Процессы ассимиляции протекали, по-видимому, постоянно. Вероятно, именно ими можно объяснить то, что в средневековье монголоязычные племена заимствовали у тюрок название озера - Тенгис.
Как же можно объяснить значение слова байгал?
Существует мнение, что байгал означает "стояние огня". Его в начале нашего века без всяких сомнений принимал Д. К. Дриженко, один из видных исследователей Байкала. Этот взгляд основан на двух фактах. Во-первых, на переводе - слово бай можно перевести с бурятского как "стоящий, стояние", а слово гал - огонь. Во-вторых, на бурятской легенде, которая гласит: "...Задолго до этого здесь не было Байкала-моря, а была земля. Возможно, что имя Байгал значит "Стоящий огонь", и предполагают, что потом огнедышащая гора, провалившись, превратилась в воду, образовав большое море по имени Байгул".
Против такого объяснения есть и возражения. В частности, их высказывает монгольский историк X. Пэрлээ, правда, не приводя аргументов.
Версию из легенды об образовании Байкала на месте огнедышащей горы подробно рассмотрел Ц. Данзанов. В этом объяснении он справедливо усматривает связь с природными вулканическими процессами. Основываясь на геологических данных, Ц.Данзанов сопоставляет время проявления в Прибайкалье вулканических процессов с событиями как доисторического, так и исторического времени. По его мнению, эти процессы шли гораздо раньше, поэтому предки бурят не могли связывать происхождение озера (и, следовательно, его название) с вулканическими процессами. Ц.Данзанов считает, что слово байгал следует переводить как "могучая стоящая вода".
Иное объяснение слову байгал дает географ Б.Р.Буяптуев, полагая, что оно происходит от бурятского байхаа - природный, естественный, натуральный, существующий. Мнение Б.Р.Буянтуева поддерживают геолог С.Г.Саркисян и географ Л.С.Берг. Однако с ним не согласен историк Г. Н. Румянцев, считая, что подобный перевод не выдерживает никакой критики с лингвистических позиций.
Слово байгал переводят иногда как "богатый огонь". Такой перевод представляется слишком упрощенным и формальным.
Таким образом, попытки объяснить значение слова байгал путем сопоставления его со словарным фондом бурятского языка или на основании легенд, найти его этимологию в бурятском языке не приводят к успеху. Кроме того, они не удовлетворяют безусловному требованию, которое выдвигал В.В.Бартольд, а именно: они не подкреплены данными истории.
Итак, в средние века монголоязычные народы именовали озеро Тепгис, переняв это название от древних тюрок. Затем оно было вытеснено, словом Байгал или Байгал-далай.
Найти сведения о том, когда произошла смена названий и озеро вместо Тенгис или Тенгис-далай стало называться Байгал-далай, в датированных исторических документах столь же трудно, как отыскать иголку в стоге сена. Поэтому здесь важны любые упоминания, косвенные сведения.
Монгольские и бурятские летописи позднего периода (XVII-XVIII века), такие, например, как "Алтан тобчи" ("Золотая книга") различных авторов и в различных вариантах, "Шара Туджи" ("Желтая история") и другие, обычно пересказывают события, изложенные в "Сокровенном сказании" (называемом еще "Тайная исповедь монголов"), время сочинения которого точно датировано - 1240 год. В поздних летописях раннесредневековые названия озера Тепгис и Тенгис-далай уже вытеснены названием Байгал-далай. Следовательно, последнее появилось в период с середины XIII по XVII век. В летописях этого периода и следовало искать ответ. Но они отсутствуют. Возможно, эти летописи со временем будут найдены, но пока...
Попытаемся применить "обходной прием", поискать косвенные данные. Например, посмотрим, не упоминаются ли в монгольской историй персонажи с именем Байгал. Ведь слово тенгис древние тюрки употребляли не только в нарицательном значении, но и использовали в качестве личного имени (антропонима). Более того, имя Тенгис употребляли хунны, что позволяет высказать мнение о том, что это слово входило в лексикон хунов, из которого в настоящее время известно лишь несколько слов.
В "Сокровенном сказании" собственное имя Байгал не встречается. Оно появляется в летописи "Алтан тобчи" Мэргэн-гэгэна, датированной 1765 годом. В этой летописи, имеющей, в отличие от других вариантов "Золотой книги", античингисхановскую направленность, в разветвленной родословной Чингисхана встречается имя Байгал. Так звали сына Будаши дзасагту. Можно по косвенным данным определить, в какое время он жил. В одной из глав летописи сказано, что "...прошло более трехсот тридцати лет. За это время сменилось двенадцать - тринадцать поколений". Мы точно не знаем, от какой даты автор летописи вел отсчет, но если предположить, что от даты смерти Чингисхана (1227г.), то, следовательно, автор ведет разговор о начале XVII в. Зафиксировано в летописи и имя Байсхал или Баисхал, но оно, скорее всего, имело иное смысловое значение, так как это имя носил другой сын Будаши дзасагту, брат Байгала.
Следовательно, можно допустить, что личное имя Байгал появляется в позднее время, во всяком случае, не раньше XVII века. Можно считать, хотя и в высшей степени предположительно, что одновременно с этим произошла и смена названий озера-моря. Однако более вероятно, что слово байгал, особенно в нарицательном значении, появилось гораздо раньше, чем стало употребляться в качестве собственного названия озера-моря или личного имени.
ЯКУТСКИЙ ВАРИАНТ
Очень распространено мнение, что слово Байкал происходит из якутского языка, от двух якутских слов: бай - богатый и кёль (куёл) - озеро. На первый взгляд, такое объяснение представляется вполне правдоподобным, но все же против него высказаны возражения.
Якуты входят в тюркскую языковую группу, включающую также киргизов, казахов, уйгуров, узбеков, туркменов, азербайджанцев, турок и другие народы. Отдельные тюркоязычные народности есть в Крыму и даже в Литве (караимы).
К моменту прихода русских якуты уже сформировались как народность. Они имели единую территорию расселения (в треугольнике между средними течениями Лены и Алдана и рекой Амгой), единый язык и культуру. Себя они называли либо уранхай - древним именем, либо саха - современным названием. Иначе их называли эвенки - яко. От эвенков название народа переняли русские. В первых русских документах писалось об "якольских людях". С течением времени в результате фонетической трансформации появилось слово "якуты".
Бассейн Лены - новая родина якутов. Сюда они переселились из южных краев, откуда были вытеснены другими народами. Процесс переселения растянулся на целые века. Не исключено, что он начался еще в конце I тысячелетия и, несомненно, усилился во времена завоевательных походов Чингисхана. Вместе о тюркскими племенами на Лену уходили, видимо, и монгольские, о чем свидетельствует существование среди якутского народа первично монголо-язычных родовых группировок. Движение тех и других племен было вызвано, надо полагать, какими-то общими причинами, обусловившими одно из великих
переселений народов. Якутский исследователь фольклора Г. В. Ксенофонтов сравнивал свой народ с веточкой яблони, которую ветер сорвал с дерева и носил по белу свету. Ему вторит поэт Элляй:
Однажды ветер с юга, где чисты
Весны глаза, где не гостит мороз,
На дальний Север, в зону мерзлоты,
Серебряное семечко принес.
Принос и спрятал в горсточке земли.
Омыв весенней талою водой,-
Где никогда деревья не росли,
Взошел вдруг тополь - тонкий, молодой.
Последние переселенцы с юга, как гласят якутские легенды, появились в бассейне Лены в конце XVI века во главе с Баджеем, дедом известного по тем же легендам тойона (вождя, предводителя) Тыгына.
Якутские племена, переселившиеся на Лену, столкнулись с более суровой природой, чем на юге. На новой родине им пришлось вести отчаянную борьбу с суровыми природными условиями. Если в южных краях якуты разводили овец и верблюдов, то на новых кочевьях эти животные не выдерживали сурового климата. Якутам пришлось переориентировать свое хозяйство и разводить в основном лошадей и рогатый скот. Якутские лошади приспособлены к суровому климату, они служат в хозяйстве для перевозок и одновременно дают мясо, молоко, шерсть, кожу. На севере якуты потеряли и навыки земледелия, которым владели ранее на прежней родине.
При переселении в новые края якутские племена, полностью оторванные от тюркоязычных собратьев, обитавших в далеких степях и горах Центральной и Средней Азии, утратили также свою письменность. О существовавшей некогда письменности остались лишь упоминания в якутских легендах.
Мнение о том, что Байкал происходит от тюркских слов бай и кёль, отстаивает бурятский языковед и историк Ц. Б. Цыдендамбаев. Он полагает, что это объяснение, хотя и уязвимо и имеет слабые места, все же ближе к истине, чем другие, крайне неубедительные названия озера от тюркских слов бай и хал, означающих в совокупности якобы "богатство, останься".
Серьезные возражения распространенному мнению о происхождении названия от бай и кёль изложил якутский языковед П. П. Барашков. Он считает, что подобное словообразование нетипично для якутского языка. В этом языке слова баай (богатый) и кюёл (озеро) часто входят в различные словосочетания. Например: баай киси - богатый человек, баай ыал - богатое хозяйство, кюёл утта - стоячая вода, алаас кюёла - озеро, окруженное лесом и др. В Якутии насчитывается около 670 тысяч озер. Многие из них носят название Ытык кюёль - Священное озеро, созвучное, по мнению ряда исследователей, названию Иссыккуль ". И всюду слова баай и кюёль пишутся раздельно. Поэтому если бы название озера Байкал произошло от тюркских слов баай и кюёль; то в якутском языке эти слова писались бы раздельно (Баай кюёль), а они пишутся слитно. Поэтому П. П. Барашков заключает, что принципы словообразования, характерные, по его убеждению, для якутского языка, противоречат версии о тюркском (якутском) происхождении слова Байгал. Правда, здесь надо отметить, что слой лексики, обозначающей явления природы, географические названия крупных природных объектов, обычно является очень древним, поэтому данное словосочетание вполне могло деэтимологизироваться и утратить первоначальное написание.
В то же время П. П. Барашков выдвигает мнение о заимствовании слова байгал из бурятского или монгольского языков. В якутской речи слово произносится как байхал или байгъал и обычно употребляется в значениях "большая глубокая вода", "море". И хотя в якутском языке слово "глубокий" звучит как диринг, слова байхал или байгъал, обозначая близкое понятие, несут дополнительную смысловую нагрузку.
Итак, в языке есть даже не одно, а несколько близких по звучанию слов, непосредственно обозначающих озеро Байкал. Следовательно, слово можно считать якутским. Однако напрашивается вопрос: исконно якутское ли это слово, не заимствовано ли оно из языков других народов, в частности монголоязычных. На основании того факта, что в якутском языке сохранилось огромное количество слов из бурятского и монгольского языков, П. П. Барашков делает вывод о том, что слова байхал и байгъал заимствованы из бурятского языка и подробно анализирует, как могло это произойти. По его мнению, в якутском произношение заднеязычный звук г в слове байгал переходит в фарингальный звук гъ или х под влиянием следующего сразу за ним широкого а. Звуки гъ и х в якутском языке встречаются только перед гласными а и о. В соответствии с этим правилом, например, в заимствованном слове тайга звук г переходит в якутской речи в гъ или х.
Происхождение слова Байкал из тюркских языков отстаивает бурятский историк Э. Р. Рыгдылон. Он считал, что это слово происходит от общей тюркско-монгольской формы. При этом ссылался на существование в якутском языке слова байхал - море, подразумевая тем самым первичность тюркской основы. Однако исследователь не приводит объяснений относительно взаимоотношения собственно тюркской монгольской форм.
АРАБСКИЙ ВАРИАНТ
Народы древнего мира и рапного средневековья устанавливали обширные научные и торговые контакты. Сведения, хотя и скудные, о Сибири, Северо-Восточной и Восточной Азии, о населении, обитавшем здесь в древности и раннем средневековье, имели народы Средней и Передней Азии, Запада. С этим связано появление версии о том, что слово Байкал происходит из арабского языка.
Арабы в VII веке создали громадную по территории империю (халифат), включавшую земли Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки, Юго-Западной Европы. Это предопределило пышный расцвет арабской культуры и пауки, особенно в IX и X веках. Арабские ученые создали выдающиеся труды буквально во всех отраслях знания, в том числе и географии. Они вели самостоятельные исследования, кроме того, переводили произведения греческой литературы, через персов были знакомы с трудами ученых Индии. Арабам стали известны, благодаря торговым сношениям, Индия, Зондские острова, Китай. В эти страны были открыты морские пути. По суше арабы проникли в Тибет, Семиречье, на берега Иртыша и Енисея.
Сочинения Ибн-Хордадбеха, ал-Балхи, ал-Истархи, Ибн-Хаукаля, Джейхани и других составили целую эпоху в географической науке раннего средневековья. Благодаря их трудам арабы представляли мир гораздо более обширным, чем греки или римляне. К сожалению, многие труды арабских ученых до нас не дошли или дошли частично, в отрывках, в переработанном виде.
Венцом эпохи арабских географических знаний считается карта мира, составленная Идриси.
Абу Абдалла Мохаммед аль-Шериф аль-Идриси родился в 1100 году в городе Сеуте, в княжеской семье, относившейся к династии Идрисидов. В молодые годы он много путешествовал, объездив Испанию, Грецию, Малую Азию. К тридцати годам уже имел научные работы по ботанике, географии, медицине.
В тот период сицилийским королевством правил норманн Рожер II, интересовавшийся науками, в том числе географией. Рожер пригласил Идриси в Палермо - столицу своего королевства, и они договорились о составлении карты мира. Король, кроме того, хотел уточнить границы своего обширного королевства, занимавшего значительную часть Аппенинского полуострова, и узнать, как пишет Идриси, "географическое положение других стран, не подчиненных его власти".
Карта мира, вошедшая в науку под именами Рожера и Идриси, сопровождалась книгой, которая заключала, по словам Идриси, "полное описание городов и территории, природы и культуры населения, морей, рек, равнин и долин". Книга получила название "Развлечение истомленного в странствиях по областям". Необычна судьба трудов Идриси. Они были безвестными до тех пор, пока в 1592-1597 годах монахи - марониты не опубликовали некоторые извлечения из них в латинском переводе под странным и вводящим в заблуждение названием "География Нубии". Не больше повезло и картам Идриси. Монахи, в распоряжении которых находились оригиналы карт, вскоре потеряли их, и до нас дошли лишь копии. По этой причине мы не знаем достоверно, сколько же карт составил Идриси. Так, Брокгауз и Эфрон сообщают, что карта была выполнена на семи серебряных кругах, что, вообще говоря, соответствует теории о семи климатах, которые выделяли арабские географы, заимствовав ее у древних греков. В других исследованиях говорится лишь об одном серебряном круге. А историк П. П. Магидович указывает, что Идриси составил две карты мира, круговую и четырехугольную, на семидесяти листах.
Карта Рожера - Идриси знаменовала собой вершину в истории географических исследований мира в период, непосредственно предшествовавший завоеваниям Чингисхана. Известный арабист академик И. Ю. Крачковский назвал труд Идриси "монументальным памятником географии".
На карте па территории Восточной Азии показаны многочисленные озера. Некоторые из них названы. Однако среди них нельзя определенно узнать Байкал. Версию о возможности происхождения названия Байкал из арабского языка не так давно высказал историк из Душанбе Мальцев. Он пишет, что в малоизученной арабской космографии "Диковинки сотворенного" (XII век) Байкал назван Бахр-ал-Бака,что в переводе с арабского означает "море, рождающее много слез", или "море ужаса". В космографии дается описание рельефа и климата Прибайкалья, рассказывается о проживающих там народах. О самом озере сообщается следующее:
"Это море с удивительно прозрачной и приятной на вкус водой. Оно расположено за морем Алмазов. Всевышний создал его в форме двух рогов, соединенных вместе. Оно возникло из подземной расщелины. И стонало оно всегда и будет стонать вплоть до судного дня. И море это находится в постоянном волнении и реве..."
Анализируя приведенное описание, Мальцев находит, что оно очень точно отражает природные условия Байкала. На основе этого сходства исследователь отождествляет море Бахр-ал-Бака с Байкалом и дает свое объяснение происхождению названия Байкал. Он полагает, что название Бахр-ал-Бака озеру присвоили арабские путешественники, затем оно "вошло в обиход местных тюркских народностей, позднее могло видоизмениться в более удобное для произношения - Байкал. Эта морфологическая инверсия имели, перекочевавшего из арабского языка в другие, впоследствии утвердилась как традиционное обозначение названия озера". Здесь Ю. Мальцев имеет в виду трансформацию только слова Бака, так как слово Бахр по-арабски означает просто море.
По нашему мнению, эта гипотеза вызывает самые серьезные возражения. Сейчас достоверно неизвестен ни один арабский географ и путешественник средневековья, который побывал па берегах Байкала. Возможно, сведения арабских географов о Сибири и народах, здесь проживающих, могли быть получены через посредство купцов, которые, несомненно, торговали с восточными народами, особенно с китайцами. И вряд ли обоснованно предположение, что название, данное путешественниками, могло внедриться в язык народов, живших у озера и, безусловно, имевших для него название. Как указывает известный исследователь топонимов СССР А. И. Попов, "явления... когда более древний на данной территории язык воспринимает новое название, принадлежащее иному языку, очень редки" и связаны они бывают, как правило, с "мощным воздействием сравнительно поздних политических и экономических влиянии, иногда заставляющих принимать название в новой форме".
ТИБЕТСКИЙ ВАРИАНТ
В 1974 году появилась статья Э. М. Мурзаева и С. У. Умурзакова, в которой авторы проводят идею, что географические названия Иссык-куль и Байкал являются культовыми, возникшими под влиянием религии. Они отмечают, что во многих странах мира есть географические названия, предопределенные анимистическими верованиями и переживаниями или даже сознательным насаждением религией. Культовые географические названия существуют и в Азии, где издревле особо почитались горы, большие озера, реки. Так, монголы всегда поклонялись реке Орхон, принося ей в дар деньги и другие ценности.
Утверждая, что название Иссык-куль означает Священное озеро, авторы статьи пытаются обосновать аналогичное происхождение названия Байкал. Ход их рассуждений следующий. Ссылаясь на работы М. Н. Мельхеева, они отмечают, что у прибайкальских бурят существует полная форма названия озера - Байгаал-далай, что означает "обширный, большой водоем, подобный морю". И далее они пишут: "Значит, гидроним представляется тавтологическим образованием: море + море. Но в монгольских языках "далай" имеет те значения "необозримый, вселенский, верховный, всевышний". В данном случае мы видим заимствование из тибетского. Сравним: "далай-лама" - верховный, всевышний лама, живой бог на земле, буквально "лама-океан", т. е. лама, великий как океан. Здесь наблюдается единство значений: море, океан, необозримый и всевышний, великий".
Такая этимология, по мнению исследователей, подтверждается тем, что у русских ранее бытовало название Байкала - Святое море. Исследователи присоединяются ко взгляду В. А. Никонова о том, что название Святое море является калькой, дословным переводом дорусского названия Байкала, то есть, скорее всего, названия Байгаал-далай.
Таким образом, Э. М. Мурзаев и С. У. Умурзаков пытаются доказать, что из тибетского языка заимствовано только слово далай, что противоречит историческим фактам. Чтобы понять это противоречие, познакомимся с историей взаимоотношений тибетского и монгольского народов, а также с основными моментами истории распространения буддизма.
Еще в глубокой древности буддизм пришел в Тибет из Индии и заметно потеснил древнюю тибетскую религию бон. Позднее он стал распространяться и по окраинам Центральной Азии, продвигаясь в основном на восток - в Китай, Японию, Корею, и на север - в Монголию, Южную Сибирь. Бок о бок с религией шли тибетская культура и язык.
В Монголии буддизм распространялся как бы волнами. Известный исследователь Тибета и, в частности, взаимоотношений тибетского и монгольского языков Ю. Н. Рерих отмечал, что первые контакты Монголии с Тибетом восходят по времени империи Чингисхана, в ХШ веку, когда главы влиятельных буддистских сект были приглашены к монгольскому императорскому двору. В это же время знаменитый Пхагпа-лама (Святой лама) изобрел так называемое квадратное письмо. В 1260 году Хубилай, став великим ханом, специальным указом обеспечил исключительное положение в империи буддистской религии. Пхагпе-ламе он даровал титул "диши"- наставника императора, а несколько позднее еще титул "гоши" - государственного наставника. О титуле "далай" еще не было и речи.
Эта первая волна распространения буддизма не была особенно мощной.
Так начались тесные связи монголов с Тибетом. Однако контакты литератур и языков установились позднее. Монгольский лингвист Н. Жамбалсурен отмечает, что первые переводы тибетской, конечно религиозной, литературы на монгольский язык приходятся на начало XIV века. Известный монгольский деятель Чойджи-Одсер переводит в это время на монгольский язык ряд религиозных буддистских трактатов.
С проникновением тибетской литературы в Монголию связано и появление в монгольском языке тибетских заимствований. По-видимому, в это время, а может быть, и позднее, монголам стало известно тибетское слово Ыата, означающее "буддийский монах, священник". Заимствованное из тибетского языка Ыата звучало в иной фонетической огласовке под влиянием особенностей языка и произносилось как lama.
Однако в языках монгольской языковой группы слово лама никогда не служило синонимом ни слову далай, ни слову байгал. Следовательно, у нас нет никаких - ни исторических, ни языковых - оснований говорить об отождествлении этих слов или их значений.
Новая мощная волна буддизма - нашествие в Монголию желтошапочных буддистов - приходится на конец XVI века. За столетие до этого рухнула и распалась на ряд самостоятельных государств монгольская империя, многие народы сбросили с себя татаро-монгольское иго. К концу XVI века Внутренней Монголией правил Алтан-хан. Естественно, он был заинтересован в привлечении на свою сторону иноязычных соседей-тибетцев.
В это время во главе Тибета и его религиозных сект стоял лама Соднам Джамцо. Буддистская секта Гелугпа, которую представлял лама, имела власть только в одной области Тибета - Уй. Желтошапочную Гелугпу теснили другие секты, порою пользовавшиеся сильной поддержкой и обладавшие большой властью в стране. Поэтому лама Соднам Джамцо нуждался в поддержке извне. Летом 1578 года он появился в Коко-Хотане - Голубом городе - столице Внутренней Монголии. Здесь тибетский лама Соднам Джамцо и монгольский хан Алтан-хан, как и за триста лет до этого Пхагпа-ама и Хуоилаи, нашли общий язык. Алтан-хану нужна была вера, ламе - сила, способная противостоять соперничающим сектам.
Эта встреча была знаменательной - в итоге ее учрежден титул "далай-лама", а среди монголов началось пленное распространение буддизма.
Алтан-хан выпустил манифест о поддержке буддизма в Монголии, ламе Соднам Джамцо - верховному религиозному и одновременно государственному правителю Тибета - он пожаловал титул "далай-лама", присоединив к тибетскому слову лама ("священник") исконно монгольское далай ("океан, море, великий"). До этого было, да и сейчас у тибетцев есть свое слово джамцо ("океан"), удивительным образом совпадающее с именем первого человека, получившего титул "далай-лама". Есть мнение, что слово далай является переводом на монгольский язык тибетского слова джамцо. По это мнение может быть и ошибочным, поскольку, скорее всего, при пожаловании титула "далай-лама" имелось в виду только одно значение слова далай, а именно "великий".
Не из тибетского в монгольский, а наоборот, из монгольского в тибетский язык перешло слово далай. Поэтому и нельзя говорить о тибетском происхождении бурятского названия Байгал-далай пли его части - слова далай.
По мере распространения буддизма монголоязычные народы знакомились с тибетской литературой. Естественно, усилились и языковые заимствования. И. Жамбалсурен пишет, что второй период письменного заимствования монголами тибетских слов начался со времен чахарского хана Лигдана, организовавшего перевод Ганджура и позднее Данджура (сводов тибетских канонов).
Новая мощная волна буддизма ограничилась на первых порах территорией собственно Монголии. Например, среди бурятского народа буддизм в виде одной из его форм - ламаизма - стал распространяться только в конце XVIII - начале XIX веков.
На XVIII и XIX века приходится широкое распространение среди монголоязычных народов тибетского языка. Известный советский востоковед Б. Я. Владимирцов писал: "Тибетский язык делается как бы вторым литературным языком монголов XVIII-XIX вв., отводя монгольскому письменному языку второстепенное место. В Монголии не только буддийское духовенство начинает старательно изучать тибетский язык, писать на нем, вести богословские диспуты, но и светское общество обращается к этому языку, монгольские князья и чиновники, вообще все, кто только стремится стать образованными, начинают изучать тибетский язык".
Вся история распространения среди монголоязычных народов буддизма и вместе с ним или вслед за ним тибетского языка и литературы показывает, что бурятский народ был приобщен к буддизму значительно позже прихода в край русских. В этот период любые заимствования из тибетского языка, безусловно, были бы зафиксированы.
Все это свидетельствует против варианта Э. М. Мурзаева и С. У. Умурзакова о тибетском происхождении распространенных среди бурят и монголов названий Байгал-далай или Далай.
Что же касается того факта, что русские поселенцы называли Байкал либо Святым морем, либо Священным морем (вспомним песню "Славное море, священный Байкал"), то это могло возникнуть по следующим причинам. У русских, вероятно, не без влияния религии, издавна прослеживалось стремление называть озера, тем более окутанные ореолом загадочности, Святыми. Озер с таким старинным названием по всей России - неисчислимое множество. И это было подмечено уже давно. Не составил исключения и Байкал. Однако здесь отношение русских к озеру находило поддержку и со стороны бурят, тем более что между обоими народами сложились узы побратимства и дружбы. Буряты, как известно, почитают озеро-море, часто называют его великим, божественным. Такое отношение к природным объектам сложилось еще в древности, когда люди поклонялись светилам, звездам, большим горам, рекам, озерам и морям. Позднее оно сознательно культивировалось религией, в частности, у бурят - шаманизмом.
У бурят есть поверье, что существует хозяин Байкала - Байгалай эжен,- правящий всем, что происходит на море или возле него. Почиталась бурятами также Ангара. Бурятские шаманы считали ее священной, они приписывали ангарской воде целебные свойства. В их представлениях существовал и дух-хозяин истока Ангары - Ангарайн амани эжен. Хозяина имел также остров Ольхон - Ойхони эжен Хан-Хото бабай, который на острове располагал тремя призрачными дворцами и тридцатью тремя присутственными местами, где он со своими помощниками судил человеческие души и решал их участь. Он был в силах вернуть души в больное тело или отправить их в загробный мир. Духа-хозяина имели также гора, мыс и бухта Ая, расположенные на северо-восточном побережье Байкала. Этого хозяина называли Эргэл-саган-нойон.
Священными считались в Прибайкалье также крупные горы. В Баргузинской долине почиталась скала Субэ. Культ ее был связан с религиозным олицетворением ветра баргузин, которым будто бы управляли на этой горе шаман Тумурши и шаманка Тудукши.
Обожествляли буряты также воды Байкала. Они полагали, что в водной пучине живет мифическая рыба Абарга загахан, прародительница и царица всех рыб. Ежегодно весной в честь этой рыбы западные буряты совершали жертвоприношения в виде возлияний и брызганья молока и водки. В водах Байкала, согласно древней бурятской мифологии, жили водяные хаты (духи).
Таким образом, русское название Святое море могло сложиться самостоятельно и еще более усилиться под влиянием бурят, почитавших величественное озеро-море, а вовсе не быть калькой дорусского названия, как утверждают Э. М. Мурзаев и С. У. Умурзаков. Подтверждает это тот факт, что название полуострова Святой Нос, самого крупного на Байкале, принадлежит, несомненно, русским. Буряты называли его иначе - Хэлмэн хушун, что означает либо "сабельный мыс", либо "морда (нос) осетра". Полуостров был культовым местом бурятских шаманистов, где совершались обряды почитания мыса. Как можно видеть, название Святой Нос не является калькой с бурятского, но оно, возможно, возникло под влиянием бурятского шаманизма.
Святым, священным морем русские могли назвать Байкал еще и под влиянием так называемой ложной этимологизации, когда сходные по звучанию слова из разных языков, имеющие различные смысловые значения, отождествляются. Они сначала познакомились с эвенкийским названием озера - Ламу, затем узнали о бурятском названии - Байгал. Но через бурят до них дошло и тибетское слово лама - священник, святой, поэтому эвенкийское Ламу могло объясняться русскими как сходное по звучанию лама-святой. К сожалению, на путь ложной этимологизации встали Э. М. Мурзаев и С. У. Умурзаков, привлекая для обоснования своего варианта почему-то эвенкийское название озера. Это неподтверждается и историческими данными, так как эвенки совершенно не знали буддизма, среди них до прихода русских безраздельно господствовал шаманизм.
На возможность ложной этимологизации названий Байгал и Ламу указывает та путаница, которая проявилась в русских официальных документах XVII века. Употребление обоих этих названий, иногда в одних и тех же документах, привело к тому, что среди русских возникло представление о том, что одна часть озера-моря якобы называется Ламой, а другая - Байкалом. В русских отписках иногда так и отмечалось: "а по Ламе и по Байкалу живут неясачные тунгусы..." Не было единства у русских и в употреблении собственных названий Ламу и Байкал. Под названием Ламу выступали порой и Ледовитый океан, и Байкал, и Восточный океан (имеется в виду Тихий океан.- С.Г.), и даже реки Ангара и Лена. Название Байкал иногда переносилось также на Ледовитый океан. С исчезновением из географических описании эвенкийского Ламу у русских появляется легенда о том, что Байкальское озеро, как стали писать в официальных документах, свое название якобы ведет от имени "некоего иностранца", жившего на его берегах.
Итак, рассмотрены различные варианты объяснения названия Байкал, условия его происхождения. Мы видим, что исторические данные, подкрепленные материалами лингвистики, антропологии, этнографии и фольклористики свидетельствуют в пользу якутского варианта. Именно в якутском языке мы должны искать исторические корни появления слова Байгал. Затем это слово было перенято бурятским народом и в течение веков употреблялось в качестве собственного имени озера-моря, то есть родилось оно в якутском языке, буряты же, переняв, сохранили и донесли его до наших дней. Надо отметить, что в этом плане этимология данного названия и его предположительное смысловое значение ранее никем с такой степенью подробности не рассматривались.
Названия, данные Байкалу различными народами эвенками, древними тюрками, монголами, якутами, бурятами - доносят к нам из давно минувших веков отношение народов к чудесному озеру-морю, всегда поражавшему воображение людей. В глубокой древности Байкал оценивался, прежде всего, как "большой водоем", "большая масса воды", "обширный бассейн". Поэтому нарицательные слова, означающие все эти понятия, позднее переросли в имена собственные. Так, у эвенков нарицательное ламу - "море" трансформировалось в собственное название Байкала - Ламу. Такой же процесс, по-видимому, прошло нарицательное тенгис-"море" у древних тюрок. Как и когда произошел этот переход, достоверно утверждать почти невозможно. В научной литературе данный процесс остался малоосвещенным. Кроме того, очень трудно вообще определить судьбу одного изолированного слова - необходимо рассмотреть происхождение и историю других географических названий в регионе. Тогда на фоне общих процессов, под влиянием которых складывались географические названия, легче определить, когда и каким образом возникло название Байкал.
Отметим, что рассмотренный путь появления географических названий обычен.
Древнему человеку незачем было давать особые "отметины" каждому озеру, реке, горе. Это обстоятельство отмечал видный исследователь Центральной Азии Александр Гумбольдт: "Самые древние названия горных цепей и больших рек первоначально почти всюду означали только гору и воду". Особые названия возникли позднее; необходимость в них появилась тогда, когда надо было одно озеро чем-то отличить от другого, одну реку или гору от другой. Собственные названия, скорее, давались тем природным объектам, которых было много, в которых можно было запутаться, как среди одинаковых домов без номеров, как среди похожих улиц без названий. А Байкал на всю Сибирь один. Поэтому не было необходимости с чем-то его сравнивать, давать ему особое название. Именно по рассмотренной причине к Байкалу длительное время применялись нарицательные названия, которые со временем перерастали в имена собственные, чему способствовали перемещения народов, так как при этом прежнее смысловое значение терялось.
Характерно, что многие народы, приходившие на берега Байкала, не давали ему собственное название, а оставляли то, которым пользовались народы, жившие здесь ранее. Первыми это сделали, по-видимому, монголоязычные племена, когда они переняли у древних тюрок название Тенгис, присоединив к нему для лучшего понимания свое нарицательное слово далай. Подобным же образом поступили русские, что убедительно доказывается богатым документальным материалом. Русские одновременно познакомились и с эвенкийским названием Байкала - Ламу, и с бурятским - Байгал. Поначалу оба названия применялись совместно, а затем стало преобладать бурятское.
Наименее ясным из всех названий озера-моря является происхождение современного названия озера. Определенно можно утверждать только одно: русские переняли его у бурят. Но слово могло быть либо коренным бурятским, либо заимствованным из языков других народов. Ранее исследователи при выявлении происхождения названия шли по этим двум путям: одни старались вывести его из словарного фонда бурятского языка, другие объясняли заимствованием из якутского. Чтобы выяснить, какой из взглядов справедлив (другие версии - древнетюркскую, тибетскую и арабскую - нельзя принимать всерьез), были рассмотрены материалы по лингвистике, фольклору, истории, этнографии и антропологии бурятского и якутского пародов.
Наиболее распространенная гипотеза сводится к тому, что слово Байкал происходит из двух якутских слов - бай (богатый) и кёль (озеро). Объяснение подкупает простотой и кажущейся смысловой мотивировкой названия. Но такой взгляд по меньшей мере нелогичен. По этой причине, вероятно, и не соглашался известный исследователь истории и этнографии якутского парода В. Л. Серошевский с версией о воспроизведении названия Байкал от якутских слов бай и кёль, считая ее "детской попыткой".
Необходимо также иметь в виду то обстоятельство, что слово бай и производные от него встречаются как в тюркских, так и в монгольских языках. В текстах поэмы "Хосроу и Ширин" Э. П. Наджип, к примеру, выделил слова, восходящие к периоду так называемой тюрко-монгольской общности. Среди этих слов - древнетюркское бай лык - богатство, монгольское байан - богатый, богач и халхасское баялаг - богатство, сокровище, а также тюркское и монгольское "тенгиз" - море. Такие слова, по мнению Э. П. Наджипа, были общими в ранние периоды истории народов, некоторые из них образовались в результате проникновения из одного языка в другой или восходят к какому-либо общему источнику, например, к персидскому языку.
Слово байгал отсутствует в древнетюркском языке. Его нет в тюркских языках XIV века, равно как и в современных, за исключением якутского. В то же время в якутском нет слова тенгис, наличествующего в других тюркских языках, как древних, так и современных (кроме, пожалуй, тувинцев и тофаларов).
Подобные особенности лексики якутского языка пока не могут быть объяснены полностью, но несомненно то, что они связаны с особенностями исторического становления якутской народности. Данные истории подтверждают вероятность появления слова байгал именно в якутском языке, в котором это слово употребляется как в нарицательном значении, так и в значении собственного имени, применяемого большей частью непосредственно к Байкалу.
Вместе с тем нельзя не отметить, что слово байгал некоторые лингвисты считают в якутском языке монголизмом. Такой точки зрения придерживается, например, В. И. Рассадин. Однако подобный взгляд вряд ли можно разделить, поскольку слово "байгал" не находит себе в монгольском языке соответствующего по фонетике, а по этимологии, по смыслу) эквивалента. Кроме того, этот взгляд влечет за собой необходимость признать исконно якутским словом далай, что входит в противоречие с историей развития монгольских языков, где далай является, безусловно, исконно монгольским, а тэнгэс - заимствованным из тюркских зыков.
Следует рассказать несколько подробнее о слове "далай", так как оно издавна, если не всегда, сопровождало у бурят слово байгал. Как уже говорилось, буряты называли озеро-море Байгал, Байгаал-далай и просто Далай. Здесь явственно проступает стремление освободиться от одного слова, вероятно, все-таки чуждого,- Байгал и называть озеро своим словом - Далай.
Никто из языковедов не оспаривает монгольской первоосновы слова далай, в тюркских же языках оно безоговорочно считается заимствованным из монгольских. Интересные сведения об этом слове сообщает В. М. Иллич-Святыч. В словаре "Опыт сравнения постратических языков" (М., 1976) он доказывает генетическое родство шести больших языковых семей: семито-хамитской, картвельской, индоевропейской, уральской, дравидийской и алтайской, считая их в целом единой ностратической (связанной далеким родством) макросемьей. В алтайскую языковую семью, как известно, входят тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки. Интересно, что слово далай (естественно, в меняющихся фонетических формах) прослеживается от древнего слова со значением "волна". Это слово бытовало в семито-хамитских языках (арабском, амхарском, иврите), где имело значение "волноваться, мутить". В индоевропейских языках к слову добавлялся суффикс, придававший ему новое значение - море. В таком виде оно бытовало у греков и македонян. В дравидийских языках слово употреблялось в значении "волноваться, беспокоиться", но это было уже отражением процессов, которые перенесли первичное значение на душевное состояние человека. В алтайских языках слово имело значение "море". Здесь первичной, вероятно, была форма, присущая монгольским языкам. Она характеризовалась развитием во втором слоге лабиального (губного) гласного. От нее произведены заимствования в древнетюркский (орхонский) и древнеуйгурский языки. Позднее возникли формы с кратким первым гласным в слове, к тому же гласный а компенсировался лабиальным о. Из монгольских языков произошли многочисленные заимствования в тюркские языки (якутский, туркменский, азербайджанский, турецкий), а также в тунгусо-маньчжурские, причем при заимствованиях расширились фонетические формы слова и его этимология.
Расширение этимологии слова далай можно иллюстрировать теми значениями, которые присущи ему в современном якутском языке. По Э. К. Пекарскому, далай у якутов означает, во-первых, массу воды в одном месте, водный мир, большую воду, самую глубокую воду, многоводное море (реку, озеро), глубину моря, глубину колодца, бездну и, во-вторых, - в форме глагола - размахивать руками или орудием, замахиваться.
В значении собственного имени слово байгал употребляется как в якутском, так и в бурятском эпосе. И это вполне закономерно, так как те и другие народы населяли районы Прибайкалья с давних времен. Вместе с тем сведения из фольклора говорят о том, что якутский народ был знаком с Байкалом ранее бурятского. В якутском фольклоре Байкал только называется древней родиной якутов и не фигурирует как место действия, в то время как в бурятской мифологии события большей частью развертываются непосредственно на берегах озера.
Изучение географических названий Прибайкалья подтверждает фольклорные данные: тюркоязычный пласт географических названий является более ранним, на него позднее накладываются топонимы монгольского (бурятского) происхождения. В монгольских языках тюркские заимствования наиболее многочисленны по сравнению с заимствованиями из других языков, они прочно вошли в языковую структурную ткань. Проникновение их простирается вплоть до трудно поддающихся проницаемости пластов лексики и даже отдельных элементов грамматики. В бурятском языке количество тюркизмов измеряется многими десятками слов, относящихся по смысловому значению к быту и хозяйству, общественным отношениям и культуре; часто встречаются и тюркские заимствования в виде топонимов, этнонимов и антропономов. Мы рассмотрим только топонимы, чтобы показать, что заимствованное тюркское слово Байгал не было единственным. Примеры тюркизмов в бурятских географических названиях довольно многочисленны. Вслед за М. Н. Мельхеевым можно выделить следующие группы:
- От основы бай произошли названия многих гор, рек и урочищ Прибайкалья и Забайкалья: Байтог, Байда, Баймак, Байсуг, Байтал, Байган, Байты, Байшин, Байбет, Байри, Байхара, Байхор, Байут, Байша, Байгыр и др.
- От основы кай (бур. хай) - скала, утес, гора - происходят такие названия: Кай, Манхай, Киткай, Хашкай, Атхай, Шурухай, Хайыр, Изахай, Ташкай, Комкай, Абхай, Хайбик, Сарыкта-Хай, Талахай, Хайта, Хайник, Хайгор, Хайлом, Хайга, Хаймак и др.
- От основы кол, кул (хул) - озеро - ведут начало географические названия: Хул нуур (Гауута нуур, Гусиное озеро), Котокель, Биракуль, Абхулта, Шаракул, Кульск, Кули.
- От основы таг (тог) - гора - происходят названия: Байтаг, Хартаг, Хортагна, Каштаг, Тогсуг (Тойсуг).
- От основы аба - отец: Абхайта, Абхульта, Абзайта, Абайта, Абгайта и др.
- От основы урях, юрах - река: Алах-Юрях, Бес-Юрях, Тарын-Юрях, Куох-Юрях, Урях-тээх, Тетерях и др.
Приведенными примерами топонимы Прибайкалья и Забайкалья, заимствованные бурятским языком из тюркских, не ограничиваются. Еще есть топонимы, происходящие от таких тюркских слов, как тал - сопка; таш, тас - камень; темер (бур. тумэр) - железо, баш - голова; дер, дор - ущелье, теснина; ордо - ставка; кыр, хыр - возвышенность; су, суг - вода; уй - жилище; сары (бур. шара)- желтый, ак - белый; кара (бур. хара) - черный и т. д.
Тюркские заимствования в бурятском языке столь многочисленны, что на их фоне тюркские истоки слова Байгал не вызывают никаких сомнений; иные предположения о происхождении этого слова ставили бы его в исключительное положение, требовавшее бы выяснения этих особых причин. О том, что слово Бaйгал в бурятском языке является тюркизмом, пишут определенно видные исследователи бурятского языка и бурятской топонимики Ц. Б. Цыдендамбаев и М. Н. Мельхеев.
Широкие заимствования бурятским языком тюркской лексики приводили исследователей к необходимости сравнительного рассмотрения бурятских географических названий Прибайкалья и современных якутских. Оказывается, между ними существует большое сходство, что убедительно показал М. Н. Мельхеев. Рассмотрим несколько примеров.
Реку Белую, левый приток Ангары, буряты называют Булэн (от тюркского булун - залив, излучина реки). В нижнем течении Лены (север Якутии) название Булун носят ее приток и поселок.
С названием тулун в Прибайкалье есть речки, урочища и город (в Иркутской области). От этого же слова происходит название речки, впадающей в Байкал - Тулунная. В Якутии есть река и озеро Толон (от якутского толоон - долина). Характерно, что речка Тулунная, стекающая в Байкал с Баргузинского хребта, расположена по соседству с рекой Томпой, название которой осмысливается тоже как якутское (от томпо - водоворот).
В долине Иркута известно урочище Туран. В Якутии тоже существуют урочища с аналогичным названием (от якутского туран - солончак).
Вопрос о времени заимствования бурятским языком тюркской лексики рассматривался многими исследователями, особенно подробно в последнее время Ц. Б. Цыдендамбаевым. Трудности определения времени заимствований обусловлены тем, что слова из одного языка в другой переходили устно. В результате этого заимствования не обоснованы историческим документальным материалом - такие обоснования появляются позднее, в период развития и бытования у монголов письменности. И все же привлечение этимологического языкового материала к истории народов позволяет говорить о временных датировках, конечно, в их самом грубом и первом приближении. При этом оказывается, что к числу наиболее древних заимствований относятся этнонимы и эпонимы (имена героев эпоса). К числу древнейших должны быть отнесены и географические названия.
Мифы и легенды - это рассказы об увиденном. В свое время Г. В. Плеханов писал: "Человека поражает известное - все равно: действительное пли мнимое - явление. Он старается объяснить себе, как оно произошло. Так возникают мифы... Миф есть рассказ, отвечающий на вопросы: почему? и каким образом? Миф есть первое выражение сознания человеком причинной связи между явлениями". Мифы и легенды претерпевают постоянные изменения, в их сюжетные линии включаются новые напластования.
Фольклор якутов также мобилен, в нем можно найти моменты, явно относящиеся к более поздним периодам. Так, в некоторые районы Северо-Востока якуты пришли очень поздно, иногда даже после русских. Продвинувшись в северные районы, они часто воспринимали элементы фольклора, в частности, богатырский Эпос, местных народов. На легенды якутов накладывались, оставляя заметный след, легенды эвенков, юкагиров, энцев. В якутском фольклоре отображались условия новых районов обитания.
Мобильность легенд объясняет и то обстоятельство, что во всех генеалогических легендах и мифах бурят события происходят на берегах Байкала. Утверждать, что эти сведения относятся ко времени создания легенд и мифов, неправомерно,- они могли быть включены в позднейшие времена.
Упоминание в легендах и мифах Байкала тесно связано с культом бурятских тотемов. Тотемизм - это форма древнейшей религии, возникшая еще в доисторическое время. Она заключается в признании сверхъестественной связи группы людей (рода, племени) с определенным животным, растением или предметом окружающего мира - с тотемом. Между людьми и тотемом признаются дружеские и родственные связи. Воздействовать на тотем можно средствами магии.
У бурятского племени булагатов тотемом выступают бык и волк, у хори - лебедь и орел, у эхиритов - налим. Появление тотемов, а также родоначальников различных племен в легендах и мифах объясняется весьма подробно. Так, в одном из мифов шаманка Асуйхан, жившая вблизи Байкала, находит в яме, вырытой в степи быком, мальчика и усыновляет его. Этот мальчик - Булагат - и стал родоначальником племени булагатов. В генеалогическом мифе о происхождении племени хори рассказывается о Хоридое, который с двумя товарищами охотился по берегам Северного Байкала. Обидевшись на то, что товарищи обделили его мясом, он покинул их и переправился через Байкал на его южную сторону. Именно здесь (по другим легендам -на Ольхоне) он встретил трех лебедей, которые, сняв лебяжьи одеяния, превращались в прекрасных дев, купавшихся в озере. Он спрятал одну лебяжью одежду, и дева стала его женой. У них было одиннадцать сыновей, положивших начало одиннадцати хоринским родам.
Особо следует сказать о тотеме племени эхиритов. Легенда говорит, что шаманке Хусуйхан не без помощи ее подруги шаманки Асуйхан и усыновленного последней Булагата удалось выманить из вод Байкала девочку и мальчика. Мальчика шаманки удержали, а девочку не смогли, потому что разбушевавшиеся воды озера пытались вернуть и того и другого. Мальчика, вышедшего из воды, Хусуйхан усыновила и дала ему имя Эхирит. От него и пошло племя эхиритов. Эхирит был рожден от Пестрого Налима и Береговой Щели Байкала.
Как видно, легенда о происхождении эхиритов является наиболее архаичной. Если у булагатов и хори основатели племен и родов происходят от животных или людей, то у эхиритов - от Береговой Щели. Это свидетельствует, на наш взгляд, о том, что среди бурятских племен существуют родоплеменные группы (скорее всего, эхириты), искони населявшие берега Байкала. Данный вывод подкрепляется и тем обстоятельством, что тотемы булагатов и хори - соответственно бык и лебедь - появились у них под влиянием тюркоязычных племен. Эти тотемы пришли, как пишет Ц. Б. Цыдендамбаев, на смену более древним тотемам в результате экзогамных взаимобрачных отношений бурятских племен с тюркскими и даже, возможно, тюркско-якутскими, под влиянием зависимого положения бурятских племен от тюркских.
Есть мнение, что тотемы бурятских племен возникли на территории вокруг Байкала. Однако оно вряд ли правильно, поскольку нет прямых указаний на их связь, кроме тотема эхиритов, с Байкалом. Надо отметить, что есть некоторые сомнения и относительно версии о связи тотема эхиритов с Байкалом: в некоторых вариантах мифов говорится о береговой щели реки, а не Байкала.
Таким образом, ни мифы, ни легенды, вследствие того, что в них могли проникнуть позднейшие напластования, ни тотемы бурятских племен, также подвергавшиеся изменениям, не дают полной уверенности в том, что представления о Байкале глубоко и прочно вошли в быт и культуру бурят. И если в мифах и легендах Байкал называется в качестве места, где появились основатели бурятских родов и племен, то не исключено, что это является позднейшим наслоением. Мифы и легенды, равно как и названия тотемов, не могут ответить на вопрос об истоках слова байгал.
Героический эпос, отображающий "дела давно минувших дней", также мобилен. Новые версии и варианты возникают в связи с новыми условиями жизни народа, с новыми событиями. Якутский эпос сохранил название Байкала, но в значении имени собственного он упоминается редко, поскольку слово байгал в якутском языке имеет нарицательное значение. Вместе с тем нет сомнений, что в эпосе многое утрачено, особенно там, где речь идет о событиях наиболее древних, когда народ жил еще в Прибайкалье, в том числе и географические названия. В нем появились названия новой родины якутов, в частности широко употребляющееся название Ледовитого океана - Муус-Кудулу.
В бурятском эпосе, возникшем в степях Центральной Азии и восходящем к древнетибетскому эпосу, упоминаются географические названия Прибайкалья, в том числе, как мы считаем, и сам Байкал, но они в нем прочно еще не закрепились.
Сложные вопросы этнической истории бурят и якутов не всегда дают возможность однозначно ответить на интересующие нас вопросы, но все-таки позволяют определить некоторые ключевые позиции. Одной из таких позиций является вопрос об общих предках якутов и бурят, о так называемой древней тюрко-монгольской общности. В качестве такой общности выступают, несомненно, древние курыканы, населявшие районы Прибайкалья в середине I тысячелетия. Процесс распада этой общности и выделения из нее разноязычных племен в исторической науке не исследован даже в первом приближении. Поэтому существование такого процесса не столько доказывается, сколько констатируется. На его возможность указывает то, что аналогичное положение сложилось в этногенезе тюрок и монголов. Раньше считалось, что тюрки произошли от хуннов, а монголы ведут историю от сяньбийцев. Однако современные монгольские историки доказывают,что предками монголоязычных народов являлись племенные группировки, входившие в состав племенных союзов хуннов и говорившие на монгольском языке. Крушение на рубеже нашей эры хуннского государства под влиянием внешних врагов и собственных неурядиц и раздоров привело к обособлению тюрко- и монголо-язычных племен. В языке их существовала исходная общность, которая впоследствии стерлась под влиянием разнонаправленных тенденций, обусловленных различными историческими судьбами народов.
Тем не менее, понятие общности не предполагает единства языка. В хуннских племенных объединениях уживались, по-видимому, прототюркские и протомонгольские языковые группировки. Языковым единством не отличались, возможно, и курыканы. В связи с этим важно указание Г. У. Эргиса со ссылкой па сообщения Рашид-ад-дина о том, что термин "тюрк" имел в древние времена не столько этнический или лингвистический, сколько социально-бытовой смысл.
Этнически и лингвистически неоднородная тюрко-монгольская общность распадалась под влиянием процессов, совершавшихся в тот период в Центральной Азии. Эти события в конечном счете вели к значительной перекройке социально-политической карты региона, в том числе и Сибири. На основе экстенсивного кочевого скотоводства в степях бурно развивались крупные племенные объединения, для которых степи становились тесными. Происходили движения и этнические смешения внутри степного "котла", а со временем его "содержимое" как бы "выплескивалось" за его пределы, в степи и лесостепи окраинных районов, в глухую таежную зону. Возникавшие в степях Центральной Азии государственные объединения имели классовую структуру. Они оказывали существенное давление на ближайшую периферию, жившую в условиях первобытнообщинного строя. Это давление выражалось в распространении в качестве основных типов хозяйства скотоводства, оленеводства, земледелия, железоделательного производства; в установлении торговых связей; в разложении первобытно-общинных отношений. Воздействие классовых обществ на первобытные племена вызывало значительные перемещения и передвижения народов, затронувшие так или иначе всю Сибирь, в результате чего этническая картина региона оказалась весьма сложной.
Движение на север, происходившее в то время как у тюркоязычных, так и монголоязычных племен, было характерно для всего сибирского юга. Оно вызывалось процессами, происходящими в степях, этом "народовержущем вулкане", по выражению Н. В. Гоголя. В Западной Сибири отчетливо намечаются две волны тюркпзацпп местного населения угров, самодийцев, кетов. Ранняя волна распространялась с юга по Оби и Томи и далее на восток, к Чулыму. Поздняя, наиболее интенсивная, волна тюркизации приходится на XII - XVI века. Она шла со стороны енисейских кыргызов. Отдельные группы тюрок расселялись по сибирским рекам и постепенно сливались с местными племенами. Одновременно происходила тюркинизация левобережной части бассейна Оби и Иртыша. Здесь волна шла также с юга, но уже со стороны тюркоязычных кыпчакских племен. Они теснили yгpoв к северу, частично ассимилируя их. Последний процесс привел к образованию самостоятельных народностей - тобольских и барабинских татар, язык которых относится к кыпчакской группе тюркских языков.
Аналогичные процессы происходили в прибайкальских и забайкальских степях и лесостепях. Они затрагивали и племена, населявшие дремучую сибирскую тайгу. Однако история этих событий еще во многом не ясна. Применительно к главному нашему вопросу следует рассмотреть, вслед за Г. У. Эргисом, какие племена, населявшие районы Прибайкалья и Ближнего Забайкалья в XII-XIII веках, можно было бы рассматривать в качестве предков, сформировавших ядро якутской народности. При этом исходным пунктом будем считать тот факт, что якуты называют себя урянгхай или саха. С такой позиции проанализируем данные средневековой истории.
Рашид-ад-дин подробно рассматривает племена, так или иначе вовлеченные в события, связанные с начальными этапами формирования Монгольской империи. Он пишет о собственно тюркских и собственно монгольских племенах, а также "о тюркских племенах, которых в данное время называют монголами, но в древности у каждого [из них] было особое имя и прозвание". Он отмечает, что многие народы "для своего величия и достоинства" считают полезным называть себя монголами. В составе монголов он называет джалаиров, татаров, ойратов, меркитов. Однако в отношении последних его позиция не всегда последовательна: в другом месте он подчеркивает, что меркиты "не монголы и не уйгуры". Меркиты, по Рашид-ад-дину, делятся на четыре ветви: уйкур, мудан, тудаклин и джиюн. Рашид-ад-дин указывает, что по Ангаре живут найманы, в Баргуджин - Токуме - несколько племен: баргуты, кори, туласы и туматы.
Здесь же обитало множество лесных племен. И среди этого "множества" Рашид-ад-дин особо отмечает урянкатов, описывая их быт и нравы гораздо подробнее, чем других племен. Лесные урянкаты, в отличие от других, "нелеснык", урянкатов, жили в стране, где много гор и лесов, их юрты всегда были в лесу, они носили одежду из кожи животных. Они не держали быков и баранов, вместо них разводили горных быков и горных баранов. Они приручали джейранов, доили у них молоко. У лесных урянкатов большим несчастьем считалось пасти баранов. Когда отец или мать ругали за что-либо дочь, то грозили ей тем, что отдадут ее человеку, у которого она будет ходить за баранами. Жилища свои - навесы и лачуги - лесные урянкаты делали из коры березы и других деревьев. В пищу употребляли березовый сок, заменявший им воду. Жизнь свою они считали вполне счастливой.
О судьбе лесных урянкатов Рашид-ад-дин пишет следующее: "...в августейшую эпоху Чингисхана и его великого рода те пределы стали юртом других монгольских племен и они [урянкаты] смешались с другими монголами".
Рашид-ад-дин упоминает также об урянкатах: "Это лесное племя [находится] в пределах Баргуджин-То-кума, там, где обитают племена: кори, баргут и тумат; они близки друг к другу. Их племена и [племенные] ветви, как-то было упомянуто в предшествующем разделе, не есть коренные монголы". В Баргуджин-Токуме бывают чрезмерные холода, там падает много молний. В связи с этим у урянкатов есть такой обычай: при грозе и молниях они ругают и небо, и тучи, и сами молнии, крича на них. Животных, убитых молнией, не едят. В этом обычае они отличаются от здесь же живущих монголов: последние страшатся молнии и в страхе сидят в кибитках.
Рашид-ад-дин отмечает также племя сакаит, указывая, что оно присоединилось к Чингисхану, пополнив ею войска.
Версия о генеалогической связи якутов с урянхайцами (урянкатами) не нова. Ее обосновали в прошлом в различных вариантах Д. А. Кочнев, В. Ф. Трощанский, В. В. Радлов. Критический, порою довольно пристрастный, разбор взглядов этих исследователей выполнен Г. В. Ксенофонтовым. Д. А. Кочнев впервые выдвинул гипотезу о том, что якуты пришли из Урянхайского края (нынешняя Тува), населенного, в числе прочих племен, урянхайцами. А в более раннюю историческую эпоху урянхайцы появились из Туркестана; это одно из уйгурских племен. Подтверждение своим взглядам Д. Л. Кочнев видел в сходстве самоназваний якутов и урянхайцев, в близости их языков, в тождестве имен "урангхай" и "уйгур". Пути переселения якутов из Урянхайского края он намечал через районы Прибайкалья.
Близкой к этим взглядам была концепция В. Ф. Трощанского.
Академик В. В. Радлов значительно модернизировал версию Д. А. Кочнева и В. Ф. Трощанского. Он отбросил утверждение о связи урянхайцев с уйгурами. По его представлениям, якуты происходят от урянхайцев, населявших искони горные районы Алтае-Саяна. Отсюда они пришли на Байкал, где были известны как лесные урянкаты, н жили в тесном общении с монголами. Этот союз урянхайцев и монголов подвергся тюркскому влиянию, когда монголы стали вытеснять с юга тюркские племена. Отюреченные урянхае-монгольские племена продвинулись на Лену.
Однако в настоящее время связь якутов с урянкатами, жившими в Прибайкалье, можно представить совсем иначе. Урянкаты относились к тюркским племенам, на что ясно указывает Рашид-ад-дин,- они, в отличие от монголов, не боялись грома и молний. Урянкаты делились на лесных и степных. Судьба тех и других в эпоху "великого смешения народов" оказалась различной.
Лесные урянкаты, жившие в горах, были вытеснены в горные районы Алтае-Саяна. Позднее они вошли в состав тувинцев, а районы их обитания стали называться Урянхайским краем. На востоке были расселены вплоть до Тунки. Здесь они еще в XVIII веке говорили на тюркском наречии, близком к языку соседних карагасов (тофаларов). Живя в относительной изоляции, тувинские урянхайцы были вынуждены брать в жены буряток из ближайших бурятских родов, что привело в конечном счете к смене их языка. Сейчас тункинские урянхайцы входят в состав бурят.
Степные урянкаты, жившие в степях Баргуджин-Токума в соседстве с хори, ушли на Лену, образовав там со временем якутскую народность.
Урянхайцы (урянкаты) входят в состав многих народов- монголов (дархаты), киргизов, бурят. В связи с фактом вхождения урянхайцев в бурятские роды и племена интересно отметить упоминание их (или божества под сходным именем) в бурятских мифах. Так, в некоторых мифах рассказывается о водяных хатах (духах). Водяные хаты - это добрые существа, благорасположенные к людям. Они живут на дне глубоких вод и властвуют над водной стихией. Хаты свободно передвигаются не только под водой, но и по земле. Здесь они ездят на лошадях, правым и левым поводом которых правят Ута Харанга нойон и Уряанхай. Мифологический образ Уряанхай не находит пока объяснения. Следует также отметить, что бурятские шаманы в своих заклинаниях часто обращались к великой урянхайской шаманке (уряанхай ехэ одигонхон), упоминавшейся совместно с Большим тунгусским отцом. Считается, что это - пережиток былого общения между бурятскими, тюркскими и эвенкийскими племенами. Кроме того, у бурят Приангарья первым шаманом, обнаружившим водяных хатов и начавшим приносить им жертвы, считался уряанхай Унхуев.
Историческая судьба урянкатов оказалась, таким образом, исключительно сложной. Под влиянием монгольских завоеваний и экспансионистской политики монгольских феодалов они утратили свою целостность. Часть их осталась на месте прежних кочеваний и, омонголившись, позднее вошла в состав бурят. Другая часть была оттеснена в гористые районы Саяна и Алтая, где урянкаты, подвергавшиеся усиленной монголизации, вошли в состав монголов или сохранились среди тюрко-язычных, родственных им по языку, племенных группировок, позднее образовавших такие народности, как киргизы и тувинцы. Третья часть урянкатов оказалась оттесненной в северные районы, где на ее основе, но с участием иноплеменных этнических группировок, была сформирована якутская народность.
Исторически сложной оказалась не только судьба урянкатов, но и меркитов, найманов, туматов, хори, ойратов. Рассмотрим кратко основные ее моменты, так как знание истории народов, некогда населявших районы, прилегавшие к Байкалу и близкие к нему, может помочь нам определить возможность проникновения, заимствования отдельных слов и слоев лексики из одних языков в другие.
У монголов со времен еще Есугай-батора, отца Чингисхана, сложились резко враждебные отношения с меркитами (удуитами), населявшими районы среднего и нижнего течения Селенги и страну Баргуджин-Токум, под которой понимались территории, непосредственно прилегающие с востока к Байкалу, и бассейн Баргузина. По соседству с ними в бассейне Уды, правого притока Селенги, жили хори-туматы, по Баргузину - баргуты, а по берегам Северного Байкала, по-видимому, эвенки.
"Сокровенное сказание" ярко освещает основные этапы взаимоотношений монголов с меркитами.
Есугай-батор некогда отбил девушку у проезжавшего мимо его кочевий меркита, который вез ее себе в жены. Эта девушка - Оэлун - и стала матерью будущего покорителя мира.
Когда Чингисхан еще только собирал в степях единомышленников, меркиты напали на его улус и учинили разбой. Они искали молодого хана, чтобы покончить с ним. Но тому удалось бежать на высокий и покрытый лесом Бурхан-Халдун, где он отсиживался несколько дней. Оэлун и молодая жена Чингисхана Борте спасались бегством от преследующих меркитов на повозке, запряженной быком. И вдруг у повозки сломалась ось. Налетевшие меркиты увезли с собой Борте. Опомнившийся от страха Чингисхан собрал своих разбежавшихся воинов, пригласил с войском соседей - кераитского Ван-хана и Чжамуху с его верной дружиной. Объединенное войско спешно переправилось на связанных плотах через Хилхо (Хилок) и ударило дружно по меркитскому улусу. Но вождь меркитов Тохтоа был предупрежден рыболовами и охотниками и бежал вниз по Селенге, в сторону Баргучжинскую, бросив свой улус.
Враждебное отношение меркитов к монголам предопределило ряд военных компаний, предпринятых Чингисханом, чтобы разбить и уничтожить своих врагов. Осенью 1204 года Чингисхан в сражении разбил войско меркитов. Побежденные, но еще окончательно не сломленные меркиты во главе с предводителем Тохтоа бежали па запад. Часть меркитов осталась и засела в крепости. Чингисхан поручил осаждать крепость одному из своих темников, а сам во главе войска стал преследовать убегавших. Зима застала Чингисхана на южных склонах Алтая. Весной 1205 года он перешел через Алтай и в верховьях Эрдыша (Иртыша) нагнал меркитов. За это время они успели объединиться с найманами. В первом же сражении был убит Тохтоа, войско меркитов и найманов бежало. Меркиты направились к тюркоязычным кыпчакам, найманы - к тюркоязычным сартаулам. Чингисхан с войском возвратился в родные степи.
Однако и после этого воинственные меркиты не дают монголам покоя. И только в результате похода Субэдэя меркиты были окончательно побеждены.
Относительно этнической принадлежности меркитов существует устойчивое мнение о том, что они были монголоязычны, хотя Рашид-ад-дин, как отмечалось, то относит их к монголам, то говорит, что они "не монголы и не уйгуры". Л. Н. Гумилев, а также некоторые другие исследователи, высказывают точку зрения о принадлежности меркитов к самодийским племенам, но она очень слабо обоспована.
Родовые группировки меркитов оказались включенными в состав многих народов - монголов, тувинцев, киргизов, бурят. Интересные сведения о меркитах, входящих в состав киргизов, сообщает Г. Н. Потанин. Оказывается, меркиты, будучи частью некогда большого народа, сохранили свои предания, отличные от преданий киргизов, имеют свою генеалогию, не совпадающую с киргизской. Все это говорит о монголоязычности меркитов.
С меркитами связали свою судьбу найманы. Это крупное племя в начале XIII века занимало земли так называемого Восьмиречья - бассейны восьми левых притоков Ангары до ее слияния с Енисеем. Существует мнение о тюркоязычности найманов. Полагают, что название найманы является монголо-бурятской копией тюркского сегиз-огузы ("восемь огузов"). Отдельные родовые группировки найманов сейчас входят в состав казахов, киргизов, алтайцев, бурят.
Когда объединенное войско меркитов и найманов потерпело окончательное поражение от Субэдэя, меркитские кочевья по Селенге и в Бургуджин-Токуме и найманские по левобережью Ангары оказались беззащитными. Именно в это время, в 1206 году, сразу же после похода Субэдэя прошв меркитов и найманов, в лесные края был послан с войском Джучи. Обычно считается, что целью его похода являлось замирение лесных племен. Однако в свете того, что земли меркитов и найманов оказались "бесхозными", нельзя, по-видимому, сводить только к этому намерения Джучи. Цели похода были намного шире - нужно было распорядиться кочевьями и землями меркитов и найманов. И право владеть этими землями, надо думать, получили те племена, которые покорились монголам. Из лесных племен первыми сделали это ойраты, а затем уже бурийаты (буряты), баргуты, убсусы, хабсаги, тубасы, а также другие лесные народы - шибер, баид, кэсдэм, тухас, тэлэнг, тегюлэс, тан-бичигэт. Джучи дошел с войском до земель тумен-киргизов, предводители которых, выражая покорность, принесли ему подарки в виде белых кречетов, белых коней и черных соболей. Взяв с собой предводителей лесных, а также предводителей киргизских, туматских и мингатских народов, Джучи сопроводил их вместе с подарками к Чингисхану. Прибывшие раньше других к монгольскому двору ойратские предводители получили наибольшие почести - сыновьям ойрагского предводителя Худуха-беки были отданы в жены дочери Чингисхана и Джучи.
Земли лесных народов были пожалованы Джучп. Именно здесь получил начало "улус Джучиев", позднее разросшийся за счет присоединения территорий Средней Азии и Казахстана.
Не все перечисленные племена могут быть идентифицированы с современными народами. Некоторые названы по местностям, где они кочевали (например, убсусы - по озеру Убса, вокруг которого располагались их кочевья). Но для целого ряда племен идентификация не вызывает каких-либо сомнений: ойраты, буряты, баргуты, тубасы (тувинцы), туматы, киргизы.
Однако не все лесные племена приняли вассальную зависимость от монголов. Примером этому служит история взаимоотношений монголов с туматами.
В союз с туматами входили хори, история которых достаточно подробно проанализирована в последнее время Ц. В. Цыдендамбаевым. Союз хори с туматами не был равноправным. Об этом свидетельствует то, что двойные этнонимы у монголоязычных народов формировались так, что на втором месте обычно располагали название ведущего рода, а па первом - ведомого. По нению Ц. Б. Цыдендамбаева, это был союз туматов-тюрков, занимавших в союзе ведущее положение, и хоринцев протомонгольского происхождения.
Хори-туматы оказывали сопротивление монголам и после похода в лесные края Джучи. На их усмирение был отправлен с войском Борохул. Об этом "Сокровенное сказание" рассказывает следующее.
"...Борохул же был послан против Хори-Туматского племени. Хори-Туматами правила, по смерти своего мужа Дайдухул-Сохора, Ботохой-Толстая. Достигнув их пределов, Борохул-нойон, с тремя людьми, пошел вперед своего войска. Когда он поздно вечером пробирался по невообразимо трудной лесной тропинке, Туматские дозорные в тылу у него устроили засаду, захватили его и убили. Узнав об убийстве Борохула, Чингисхан очень разгневался и стал сам собираться в поход на Туматов. Насилу его отговорили Боорчу с Мудалием. Тогда он послал Дербетского Дорбо-Докшина и наказал ему: "В строгости держи войско и попробуй, молясь Вечному Небу, покорить Туматское племя". Дорбо отрядил часть войска к той самой охранявшейся Туматским караулом тропе, по которой хотел пройти перед тем отряд Борохула, и, обманув неприятеля этим ложным движением, сам направил войско по тропе, проложенной дикими буйволами. Когда же лучшие из ратников стали колебаться, он приказал отборным ратникам нести наготове по десяти прутьев для понукания отстающих. Вооружив ратников топорами, тесаками, пилами и долотами и всяким потребным инструментом, он приказал прорубить просеку по следу буйволов, пилить и рубить деревья. И вот, поднявшись на гору, он внезапным ударом обрушился на пировавших беспечно Туматов и полонил их.
Тут же, у Ботохой-Толстой, в плену у Туматов находились и Хорчи-нойон с Худуха-беки. Пленение же Хорчи произошло при следующих обстоятельствах. Чигисхан разрешил ему взять себе в жены тридцать самых красивых туматских девушек. Он и поехал за туматскими девушками. Тогда покорившиеся было перед тем туматы восстали и захватили Хорчи-нойона в плен. Узнав о пленении Хорчи, Чингисхан послал к Туматам Худуху как хорошего знатока лесных народов.
Но и Худуха-беки был также схвачен. Замирив окончательно Туматский народ, Дорбо отдал сотню туматов семейству Борохула в возмещение за смерть его. Хорчи набрал себе тридцать девиц, а Ботохой-Толстую он отдал Худуха-беки..."
Из этого описания явствует, что сопротивление хори-туматов монголы подавляли с помощью вновь приобретенных вассалов, в частности ойратов. Политика монголов привела, в конечном счете, к расколу хори-туматского племенного союза.
Туматы, как и урянкаты, были вытеснены из родных кочевий. В последующие века они оказались на территории современной Тувы, в соседстве с сойотами (урянхайцами). Будучи племенем крупным и воинственным, они здесь дважды поднимались на борьбу против монголов-завоевателей, но оба раза неудачно. В результате были почти поголовно истреблены. От племени туматов в Туве осталось лишь название одного горного хребта - Тумат-тайга.
Раскол хори-туматского союза привел к тому, что хоринцы, входившие в союз, получили для своих кочевий земли найманов, то есть районы Приангарья. Об этом есть сведения в китайской летописи "Мэн-гу-ю-му-цзи". Племя хори получило относительную самостоятельность, найманские земли оно осваивало совместно с монголами. То, что монголы не разделили племя хоринцев на части, как они обычно поступали, способствовало сохранению последних как единого племени, хотя его состав постоянно обновлялся за счет включения иноплеменных этнических группировок.
Зависимость хоринцев от ойратов сохранялась. Вместе с тем они подчиняли и ассимилировали тюркские родовые группировки, поэтому их этнический состав менялся. Среди хори-бурят существует исконно хоринская группа, в которую входят коренные галзутский, шарайтский и гучитский роды и образовавшиеся из разных группировок хуасаевский и кубдутский роды. Среди них есть и поздняя хоринская группа, состоящая из харганаевского, худайского и хальбинского, а также присоединившихся к ним бодонгутского, батанаевского и цаганского родов.
Таким образом, племя хори было не по своей воле втянуто в сферу экспансионистских устремлений монгольских феодалов. Хори не могли подобно туматам подняться на борьбу с монголами, поскольку были родственны последним и их состав постоянно пополнялся исконно монгольскими группировками. Поэтому движение хоринских родов к западу следует рассматривать как последствие политики монгольских феодалов. Меркитские и найманские кочевья занимались и осваивались бурятскими родами под внешним давлением. Это была не простая экспансия бурят, как это рассматривает М. Н. Мельхеев, а вынужденная миграция под давлением монголов. Возможно, перед бурятами стояла дилеемма: либо подчиниться монгольским феодалам, либо разделить судьбу урянкатов и туматов.
Хори-бурятские роды испытывали постоянное давление со стороны монгольских феодалов, стремившихся превратить их в своих данников. Это приводило к сопротивлению со стороны хори. Видимо, не все их группировки участвовали в движении на меркитские и найманские земли. В результате осколки хоринских родов оказались среди многих народов - монголов, тувинцев, якутов, баргутов, словом, были разбросаны "по просторам Азии".
История не сохранила сведений о том периоде, когда хори находились в вассальной зависимости у ойратов. Известно, что позднее они перешли в подчинение к баргутам в качестве приданого ханской дочери, отданной замуж за сына баргутского хана. Еще позднее (об этом говорят лишь скупые и порою косвенные исторические сообщения) племя хори захватил восточномонгольский Алтан-хан, время царствования которого было довольно продолжительным - с 1532 по 1582 год. Вероятно, в это время хори кочевали в Барге (Внутренняя Монголия - автономный район КНР).
В 90-х годах XVI века хори были вассалами уже солонгутского князя Бубэя и кочевали по-прежнему в Барге. Они предприняли попытку бежать оттуда, но через несколько лет их основная часть была насильно возвращена. Вскоре хори вновь бежали в Восточное Забайкалье и присоединились здесь к своим сородичам.
Постоянные преследования со стороны монголов и нападения на них улятов-хамниганов вынудили хоринцев в начале XVII века передвинуться через Кудару на остров Ольхон и на берега Северного Байкала. Из этих краев они вернулись в Забайкалье лишь через сорок лет.
Следует сказать несколько слов о судьбе еще одного народа, некогда населявшего Баргуджин-Токум,- баргутов. Баргуты в отличие от других племен оказались в привилегированном положении. Этому способствовали узы родства, сложившиеся издавна между баргутами и племенем, из которого происходил Чингисхан. Известно, что дед Чингисхана, Бартан-багатур, был женат на Сунигал-фуджин из племени баргутов. Среди великих эмиров Чингисхана числился Джэдай-нойон, мать которого была баргуткой. После смерти отца он воспитывался у своих баргутских родичей, дважды спасавших его, кстати говоря, от верной смерти. Эмир Джэдай-нойон участвовал в военных походах, а потомки его позднее занимали важные государственные посты в Иране.
Узы родства вовлекли, видимо, баргутов в тесный союз с монголами. Баргуты никогда не воевали с Чингисханом, никогда не выказывали к монголам враждебности. Поэтому их племя не делили на части, не отдавали в рабство, не ставили в зависимость от других племен. Баргуты "следовали путями побратимства", пишет Рашид-ад-дин. Со временем кочевья баргутов оказались в степях Внутренней Монголии.
Рассматривая историю племен, населявших в древности Прибайкалье и Забайкалье, Ц. Б. Цыдендамбаем высказал интересное мнение о том, что байырку и баргуты - это один и тот же народ, но первое название принадлежит тюркам, а второе - монголам. Отмечая, что в древности тюрки имели обыкновение называть инородные племена своими, тюркскими названиями, представлявшими собой простой перевод самоназваний этих племен, исследователь обращает внимание на то любопытное обстоятельство, что слово байырку по своему смысловому значению - примитивный, стародавний - на тюркском языке вполне сходно с монгольским словом барга - грубый, примитивный, стародавний, патриархальный. Кроме того, он указывает, что тюрки называли баргутов байыркы, не приводя, правда, доказательств этому утверждению.
Если версия Ц. Б. Цыдендамбаева об идентичности байырку и баргутов верна, то из этого вытекает весьма важное для нашего вопроса следствие, а именно: название байырку не могло выступать прототипом названию Байгал, поскольку народность байырку монголы называли иначе - баргуты. Отсюда следует вывод о неправомочности рассмотренного древнетюркского варианта.
"Великое смешение народов", как говорил В. Г. Короленко, затронуло весь сибирский юг. Здесь нет народа, который бы не прошел через горнило этого "смешения". Племена и роды делились, распадались совсем иным границам, нежели границы родов и племен или языковых сопряжений. Т. М. Михайлов, вслед за Б. Я. Владимировым, считает такую раздробленность родов и племен следствием вовлечения лесных народов Баргуджин-Токума в новую, "тысячную" организацию монголов. От этой организации, по его мнению, у бурят осталась система десятичных подразделений - "двадцатки", "сотни", "тысячи" - сохранявшаяся в общественной жизни вплоть до XX века.
Вместе с тем можно утверждать, что раскол родов и племен шел по классовым границам. И это вполне понятно, ибо в степях Центральной Азии родился новый общественный строй - феодализм. Он возник еще во времена хуннов, которые, продвинувшись в Европу, как отмечал Ф. Энгельс, принесли новую общественную формацию, способствовав падению рабовладельческой Римской империи. Феодализм получил дальнейшее развитие в период создания Монгольской империи. Он оказывал жесточайшее давление на окружающую периферию, жившую в условиях патриархально-родового строя. Естественно, старое сопротивлялось новому, что видно на примере покорения монголами лесных племен Сибири. Когда Джучи оказался в краях, населенных лесными племенами, он потребовал вассальной зависимости прежде всего у родоначальников и племенных вождей. Те, как и следовало ожидать, пришли к согласию. И преподнесли монгольским феодалам дань - "подарки". Но не всегда эту зависимость принимали сами племена. Предводители туматов, например, тоже ездили к монгольскому двору с изъявлениями покорности, однако племя боролось с монголами до конца, пока не было полностью уничтожено. Вассальная зависимость от монголов была неприемлемой для живущих в родах и общинах простых скотоводов и охотников. Они и поднимались, видимо, с родовых кочевий, объединялись с аналогичными группами других племен и в поисках лучшей жизни уходили в иные края. В результате этническая картина Южной Сибири оказалась исключительно пестрой. Вот поэтому среди бурят есть родовые группы урянхатов, некоторые бурятские роды несут отчетливые признаки тюркского (якутского) происхождения, а среди якутов существуют родовые группы хоро (хоролоры).
В союзы и объединения зачастую вступали разноязычные племена. Языковый признак в то время не имел существенного значения, поскольку тюркские и монгольские языки были близкими в силу недавнего отделения от тюрко-монгольской общности.
Все это объясняет этническую неоднородность не только бурят, но и якутов. Сложные исторические судьбы сибирских народов сказались и на особенностях их языков. В условиях глубокого этнического смешения языки народов формировались в основном по принципу преобладающего вхождения в объединение тех или иных родоплеменных групп. В результате "побеждал" тот язык, на котором говорила большая часть племени. Но и тот язык, который был вытеснен, оказывал сильное влияние. В частности, из него могли широко использоваться географические названия.
В якутском языке очень сильно выражено влияние языков монгольской группы. Однако по вопросу исторических особенностей взаимоотношения и взаимовлияния этих языков среди ученых нет единого мнения.
Заимствование якутами монгольских слов Н. К. Антонов, например, объясняет тем, что предки якутов на новой родине, в северных краях, встретили монголо-язычные племена. У этих племен они заимствовали лесную терминологию. Возможно, первые контакты тюркских и монгольских племен были установлены еще до периода орхонских тюрок (VI-VIII века). Подтверждение своих взглядов исследователь находит в легенде об Омогое и Эллэе, а именно в том факте, что Эллэй появился на Лене позднее Омогоя. Поэтому он считает, что Омогой олицетворяет монголоязычные племена, а Эллэй - тюркоязычные.
Вопрос о взаимоотношении и взаимовлиянии якутского и монгольского языков весьма подробно и доказательно рассматривает Е. И. Убрятова. На основании анализа языка, в частности, широкого проникновения в якутский язык глагольных форм из монгольского, она делает вывод о том, что предки якутов, эвенки и какое-то монголоязычное племя некогда жили в непосредственном общении и были многоязычными.
Особое мнение по этому вопросу высказывает известный специалист по тюркским языкам В. М. Наделяев. Он считает, что процесс монголизации якутского языка протекал в два этапа. На первом этапе (X-XI века) якутский язык освоил лишь небольшую долю монгольской лексики. Это было обусловлено появлением на Средней Лене киданьских миссионеров-буддистов. На втором этапе (первая половина XII века) лексические заимствования были увеличены; они сказались и на фонетических особенностях якутского языка. Второй этап был связан с появлением на Средней Лене киданьского военного отряда после разгрома чжурчженями киданьской империи в 1125-1127 годах. Отрядом командовал представитель рода "ила".
Как бы ни было сильно влияние монгольских языков на якутский и какими путями оно бы ни шло, слово байгал не могло быть привнесено в якутский язык из монгольских, поскольку в последних понятия моря, океана, обилия воды, передавались через далай или даже через заимствованное у тюрок тенгис. Поэтому нам остается лишь проверить возможность заимствования слова из родственных языков, особенно тех народов, которые некогда жили вблизи Байкала. В частности, интересным представляется вопрос о возможности существования слова байгал у урянхайцев, населявших Алтае-Саянское нагорье.
Урянхайцы (сойоты, соены) вошли в состав тувинцев. В тувинском языке, относящемся к группе тюркских языков, море выражается через далай, а океан - через заимствованное океан; слово байгал, как, впрочем, и чисто тюркское тэнгис, в языке отсутствует. Один из ранних исследователей малых народов Алтая, этнограф и лингвист П. Ф. Катанов в одно племя с урянхайцами включал проживавших рядом с ними карагасов (тофаларов). Он отмечал и близость их языков. В современном тофаларском языке тоже нет слова байгал, а море и океан выражаются через далай.
Отсутствие слова байгал в языке уряпхаицев Алтае-Саяна вполне объяснимо тем, что в XIII-XIV веках в Прибайкалье обитали лесные урянкаты и нелесные, жившие в Баргуджи-Токуме. Вполне понятно, что при "великом смешении народов" лесные урянкаты, которые жили в горах, ходили на лыжах и пили березовый сок, могли уйти, скорее всею, в горы Алтае-Саяна. В связи с этим нельзя не заметить, что карагасы (тофалары), близкие урянхайцам (это отмечал еще Н. Ф. Катанов), охотятся па оленей на лыжах; раньше старики вместо чая пили березовый сок. А нелесные урянкаты, населявшие степи Бургуджин-Токума, могли уйти на север, на Лену, или на восток, на Олекму, откуда передвинулись на Лену. Вполне возможно, что язык лесных и нелесных ("степных") урянкатов был различным. В связи с этим был бы интересным сравнительный анализ якутского и тувинского языков, особенно в историческом аспекте. По некоторым признакам они близки; более того, тувинский язык, как и якутский, несет черты отличия от таких языков тюркской группы, как, например, киргизский и казахский. В частности, в тувинском языке, как и в якутском, отсутствует слово "тенгис" - океан, столь употребительное с глубокой древности в других тюркских языках. Чтобы особо подчеркнуть отличие якутского и тувинского от других тюркских языков, отметим, что исконно тюркское слово "тенгис" проникло даже в монгольские языки: оно есть в монгольском и калмыцком, присутствует в бурятском языке в виде тэнгис далай - море. Следует также сказать о том, что в некоторых языках существуют различные слова, имеющие один и тот же смысл, в том числе слова со значением "море". Так, в монгольском языке это - тэнгэс и далай, в якутском - байгал и далай. Исключением здесь является тувинский язык, в котором море обозначается только через далай.
Ранняя история формирования якутов как народности во многом еще не ясна. Несомненно только одно - предки якутов обитали около озера Байкал. Процесс переселения родов и племен па Лену был сильно растянут во времени, что отмечается всеми исследователями. Последние родовые группировки, вошедшие в состав якутской народности и руководимые Баджеем, как повествуют легенды, пришли на Лену с юга в конце XVI века, то есть примерно за полвека до прихода в край русских.
На Байкале, как это принято считать, русские землепроходцы встретились с эвенками и бурятами. Ближайшим к Прибайкалью районом, где кочевали якуты, был бассейн Муи, левого притока Витима.
В документах, относящихся к самому раннему периоду освоения районов Прибайкалья русскими землепроходцами, находятся свидетельства, косвенно подтверждающие правильность гипотезы о якутском происхождении слова байгал. Так, эти доказательства можно найти в "Чертежной книге Сибири" С. У. Ремезова.
Как известно, первые чертежи Байкала были составлены Курбатом Ивановым в начале сороковых годов XVII века. Они, к сожалению, до сих пор не найдены. Во второй половине того же века чертежи и карты Сибири составлялись неоднократно. Но венцом всех картографических работ этого периода явились, конечно, карты Семена Ульяновича Ремезова. Тобольский казак с сыновьями в 1701 году составил "Чертежную книгу Сибири". Внимание исследователей Байкала обычно привлекает в ней "Чертеж земли Иркуцкого города", на котором показаны Байкал, Прибайкалье и Ближнее Забайкалье. На этом чертеже реки, впадающие в Байкал, имеют самые различные названия - эвенкийские, бурятские, тюркские, русские. Многие реки и ныне сохранили их - Верхняя Ангара, ее приток Светлая, Фролиха, Кабанья и другие, некоторые теперь называются иначе. Например, река Акули, левый нижний приток Верхней Ангары, у С. Ремезова именовалась Осиновкой, река Холодная, правый приток Кичеры, носила название Греметухи, сама Кичера называлась Ичергой.
На этом чертеже можно видеть реку с довольно необычным названием - Кызылбаика. Так поименован правый приток Верхней Ангары, впадающий в нее перед Ичергой (Кичерой) и ныне известный под эвенкийским названием - Дзелинда (Джелинда, Джалинда).
Слово кызылбаика, в его возможном нарицательном значении, не встречается ни в эвенкийском, ни в якутском, ни в бурятском, ни в тувинском, ни в русском языках. Оно между тем легко распадается на два самостоятельных слова - кызыл и байка. Рассмотрим эти слова.
Совершенно очевидно, что слово кызыл принадлежит к языкам тюркской группы. Ни в бурятском, ни в монгольском такого слова нет. В тюркских языках слово имеет несколько смысловых значений - красный, золото, черви (при карточной игре), красные осенние листья, летний козий пух, веревка из козьей или верблюжьей шерсти, староста. В якутском языке, по Э. К. Пекарскому, слово кысыл означает красный, алый, краснота. Можно еще к этому добавить, что у якутов, как свидетельствуют русские документы XVII века, слово кызыл входило в имена и фамилии людей. Так, русские книги ясачного сбора доносят до нас скупые сведения о князе Кызылтае Иючнееве, с которого взято "20 соболей без хвостов", о Скуяраке Кызылове, не выплатившем в казну много соболей, о Кызыле Бойдонове, сыне князца, о Кызылгае Буяеве, державшем холопов, о Кызылтае Буяеве, задолжавшем вместе с братом в казну 39 соболей.
Труднее определить происхождение слова баика. Прежде всего, следует рассмотреть ту возможность, что в написании на чертеже этой части слова допущена описка. Не исключено, что нужно читать не баика, а байка. Подобных ошибок и явных описок в "Чертежной книге Сибири" очень много. На том же "Чертеже земли Иркуцкого города" есть описки в самом главном названии чертежа - в слове Байкал, в названии реки Бугульдейки, в таком слове, как "устье". Появление описок объясняется и тем, что чертежи составлялись не только самим С. У. Ремезовым, но и его сыновьями (под руководством отца), и тем, что при составлении чертежей использовались различные записки землепроходцев, где названия, особенно иноязычные, могли быть записаны неверно и даны в различных вариантах. Не противоречит версии об описке в слове и его перевод на голландский язык, дававшийся здесь же на "Чертеже" и полностью повторяющий русское написание - Кызылбаика. Если принять вероятность такой описки, то нужно искать эквиваленты слову байка. Поиски опять же приводят к тюркским языкам, так как ни в эвенкийском, ни в бурятском языках такого слова нет. В тюркских языках слово байка употребляется и как существительное - празднование, веселье; размышление, остановка, медление; и как глагол - усматривать, замечать, видеть; смотреть вокруг себя, оглядываться, осматриваться, обдумывать, медлить. В якутском языке, по Э. К. Пекарскому, слово Байка (от бай - богатство) означает мужское прозвище. Действительно, у якутов в XVII веке встречались имена и фамилии с основой байка. По книгам ясачного сбора нам известны Быика Шуреняков, с которого был взят ясак в два соболя без хвостов и лисицу красную, Тулук и Чеен Баиковы, Байка Багин сын, задолжавший в казну ясак в 3 соболя, Байка Сергуев, которого не могли сыскать ясашные русские люди. В современной якутской литературе персонаж с именем Баайка есть в одноименной повести У. Избекова (любезное сообщение Н. Т. Степанова).
В тувинском языке слово байка отсутствует.
Все это приводит к выводу о заимствовании названия Кызылбайка из якутского языка.
Как могло произойти такое заимствование? Этот вопрос закономерен, поскольку якуты в середине XVII века и позже в бассейне Байкала не проживали.
Заимствование могло произойти через посредничество эвенков. Эвенки к приходу русских кочевали по берегам Северного Байкала, в бассейне Верхней Ангары, в верховьях Лены, в бассейне Витима. По Баргузину и восточному побережью Байкала южнее Баргузина они жили вместе с бурятами. Как сообщает Б. О. Долгих, проанализировавший русские документы по сбору ясака, в бассейне Верхней Ангары кочевало несколько эвенкийских родов, говоривших иногда на двух языках - эвенкийском (родном) и якутском. С людьми, понимавшими якутский язык, эвенки общались предпочтительнее. Следует отметить, что распространение якутского языка среди эвенков было значительным. Вплоть до XX столетия в Забайкалье встречались эвенкийские родовые группы, говорившие на якутском языке.
Скорее всего, через таких эвенков, пользовавшихся якутским языком, русские и познакомились с названием Кызылбайка.
Заимствование географических названий, первично тюркских, через посредничество эвенков встречается довольно часто. В качестве примера можно привести происхождение названия озера Котокель, расположенного рядом с Байкалом, южнее устья Баргузина. Название Котокель представляет собой сочетание Эвенкийского слова кото - пальма, нож и тюркского кёль - озеро. У С. У. Ремезова на "Чертеже земли Иркуцкого города" озеро Котокель поименовано несколько необычно - Токил. Здесь явно видно искажение, связанное, возможно, с восприятием на слух слова из чужого языка. Название заимствовано русскими, скорее всего, у эвенков, потому что на "Чертеже" рядом с озером С. Ремезов оставил пометку - "кочуют тунгусы". Видимо, ремезовское "Токил" является искаженным "Котокель". Но вместе с тем следует отметить, что это название является наполовину эвенкийским, наполовину тюркским, то есть оно все-таки было существенно "переосмыслено" эвенками.
То, что впоследствии река Кызылбаика стала именоваться Дзелиндой, не противоречит высказываемому варианту, поскольку у других эвенкийских родов, сильно различавшихся по образу жизни и степени влияния на них якутской культуры, могло бытовать другое название этой реки.
Следует рассмотреть также возможность появления в рассматриваемом названии слова байка из русского языка. В XI-XVII веках это слово употреблялось в трех значениях - ткань, повесть и сказатель повестей. Оно происходило, вероятно, от глагола баяти - ворожить, рассказывать басни и вымыслы, говорить, болтать. (В "Толковом словаре" В. Даля, кстати, указывается, диапазон смысловых значений данного слова).
Несмотря на существование такого слова в русском языке вряд ли все-таки можно допускать мысль о сознательном его причленении русскими к чужому слову кызыл с целью назвать одну небольшую речку. Как показывают многочисленные документы, русские обозначали реки либо названиями, бытовавшими у аборигенов, либо, при отсутствии таковых, собственно русскими именами.
В связи с тем, что слово "кызыл" означает по-тюркски "красный", нельзя не обратить внимания на современные географические русские названия этого района с элементом "красный". Оказывается, такие названия есть и совсем рядом с Дзелиндой.
Четырьмя километрами ниже устья Дзелинды, тоже справа, в Верхнюю Ангару впадает небольшая (длиной около 5 км) речка с весьма характерным названием - Верхние Красные Ключи. Еще ниже в Верхнюю Ангару справа впадают Акит и Нижние Красные Ключи. Ниже поселка Верхняя Заимка есть урочище Красный Яр, названное, видимо, но расположенным по левому берегу песчаным холмам, сложенным светло-желтыми и красными песками. Урочище с таким же названием известно по Кичере, неподалеку от строящейся станции Кичера.
Название Красный Яр было известно еще в XVII веке. В. О. Долгих в русских документах нашел сведения о сборе ясака русскими с эвенков, кочевавших возле Красного Яра (непонятно - то ли это река, то ли урочище), расположенного в 60 км от устья Верхней Ангары. Судя по указанному расстоянию, это соответствует району устья Дзелинды.
Красный Яр фигурирует также и в "Атласе р. Верхней Ангары", который составлялся в 1932 году с целью изучения условий судоходства по Верхней Ангаре. Так в Атласе названа река, впадающая в Верхнюю Ангару слева, в 5 км ниже устья Дзелинды. Однако с этим названием не все ясно. Видимо, составители атласа допустили ошибку, приписав название небольшому ручью. К тому же он показан в Атласе впадающим в Верхнюю Ангару напротив устья Нижних Красных Ключей, которые названы Ушихтой. Путаница названий привела к тому, что в Атласе появились две Ушихты, как и два Акита, один из которых и обозначает Верхние Красные Ключи.
Тяготение именно к устью Дзелинды названий, включающих слово "красный", возможно, объясняется тем, что в обрывах и ярах в устье Дзелинды и ниже по течению Верхней Ангары выходят, как сообщил в личной беседе геолог А. М. Сизиков, рыхлые речные отложения, перекрытые сверху горизонтом бурых, красновато-бурых, коричневых, с оранжевым оттенком, почв.
Таким образом, существование па карте С. У. Ремезова реки Кызылбаики и современных названий рек с элементом "красный" в названии подтверждает версию о якутском происхождении слова байгал. В пользу этого говорит как неоспоримая тюркская первооснова слова кызыл, так и созвучность слова байка названию самого Байкала. Такая созвучность в названиях озера-моря и впадающих в него рек характерна, кстати говоря, и для эвенкийского пласта географических названий. Геку Кичеру в ее нижнем течении, когда она выходит на равнинные пространства ее общей дельты с Верхней Ангарой и через озера течет к Байкалу, эвенки называют Ламутканом, то есть Морской речкой, впадающей в море Ламу.
- 8095 reads
Who's new
- sadmin
- wizard2012